Память сердца
Шрифт:
Патута укоризненно поглядел на Таню, качнул головой и вышел.
Через час, в сумерках, совершенно уже плотных, когда лицо матери было укрыто спасительно и мягко, когда она отошла настолько, что могла уже говорить,
— Ну, хорошо, мама, пусть это какой-то Патута и я ошиблась… Конечно, если бы он расслышал, что я его назвала «Даутов», а совсем не Патута, ничего бы этого не было… но пусть, пусть такая ошибка с моей стороны, а почему же ты так сразу узнала, что это не Даутов? Ведь он все-таки похож же на того Даутова, который у тебя на карточке?
— Что ты! Как так похож? — живо отозвалась мать. — Во-первых, Даутов был ниже этого ростом!
— Ну, этого я уж, конечно, не могла знать!
— А во-вторых, он, что же, этот твой, — он ведь не старше тридцати лет, а Даутов… ему сейчас верных сорок… Потом он перенес такую массу всяких… всяких… ну, как это?.. всяких лишений, передряг… от них люди преждевременно стареют… У него и тогда были седые волосы на висках, я помню ведь… А этот что же такое!.. Он кто?
— Не знаю, я как-то даже и не спросила… Па-тута!.. Ну может ли быть такая фамилия?
— Когда я была девочкой, в Тамбове был книжный, кажется, магазин Патутина… Был Зотова — и был Патутина… Поэтому мне-то фамилия эта не показалась странной: если был Патутин, мог появиться и Патута… украинец,
— Мама, а если его убили где-нибудь на фронте? — спросила Таня.
— Да, могли убить, конечно… Он, разумеется, шел в самые опасные места. Могли.
— А если он, мама, жив, то почему же нам его не найти?
— Как же его найти?.. Конечно, я бы хотела, я бы очень хотела.
— Мама, я попробую! Я, может быть, его найду!.. Вот теперь я уж знаю, какого он роста и сколько ему лет, а то ведь я и этого не знала.
— Ну где там ты его найдешь!.. Хотя Даутов — это не иголка в возу сена, разумеется, — он должен занимать теперь какое-нибудь видное место!
— Вот видишь!.. Этот Па-ту-та, он так себе какой-то! Я ведь тебе говорила утром. А Даутова можно найти, можно! Я попробую!
Мать притянула ее к себе, поцеловала влажными тонкими губами в лоб, пригладила волосы и сказала тихо:
— Закрывай окно, пора зажигать лампу… Этот Патута теперь над нами смеется, над глупыми… Пусть смеется.
— Ничего, ничего, мама! — горячо зашептала Таня ей в ухо. — Я тебя уверяю, — я когда-нибудь все-таки найду Даутова!.. А если он убит, то я узнаю — где!
1934 г.