Память, Скорбь и Тёрн
Шрифт:
— Нет, Ситки, уведи их. Помоги им бежать. Я буду так тебе благодарен. Уже благодарен.
Она скакала на месте, дрожа от волнения.
— Ох, Бинабик! Ты мое проклятье! Сначала унижаешь меня перед всем народом, теперь несешь сумасшедший бред со дна ямы! Вылезай! Вылезай!
— Я больше не нарушу клятву!
Ситкинамук подняла глаза к луне.
— Кинкипа, Снежная дева, спаси меня! Бинабик, почему ты так упрям!? Ты предпочтешь умереть, чтобы доказать свою правоту?
Поразительно, но Бинабик засмеялся:
— А ты что, хочешь спасти мою жизнь, только
Еще две головы появились над краем ямы.
— Проклятие, тролль, — зарычал Слудиг, — чего ты ждешь? Ты никак заболел? — Риммерсман упал на колени, как будто собираясь снова спуститься.
— Нет! — закричал Бинабик на вестерлинге. — Не ожидайте меня. Ситкинамук будет отводить вас в безопасное место, откуда вы можете спускаться вниз. Вы можете выбираться из Йиканука до восхождения солнца.
— Что тебя здесь держит? — спросил потрясенный Слудиг.
— Меня приговоривал мой народ, — сказал Бинабик. — Я нарушил клятву. Я не буду еще раз иметь ее нарушение.
Слудиг пробормотал что-то смущенно и зло.
Темная фигура рядом с ним наклонилась.
— Бинабик, это я, Саймон. Нам нужно идти. Нам нужно найти Скалу прощания. Джулой так сказала. Мы должны отнести туда Тёрн.
Тролль усмехнулся, но как-то глухо.
— А без меня нет хождения, нет Скалы прощания?
— Да, — отчаяние Саймона было очевидным. Времени не оставалось. — Мы не знаем, где она. Джулой сказала, что ты нас отведешь. Наглимунд пал. Мы, наверное, последняя надежда Джошуа и последняя надежда твоего народа!
Бинабик безмолвно сидел на дне ямы, раздумывая. Наконец, он протянул руку к веревке и начал взбираться по гладкой стене. Когда он достиг верха, он попал в горячие объятия Саймона. Слудиг так дружески хлопнул своего маленького товарища по плечу, что тот чуть не упал обратно в яму. Хейстен стоял рядом, пар путался в бороде, мощные руки быстро скручивали веревку.
Бинабик отодвинулся от Саймона.
— Твой вид не очень хороший, твои раны очень беспокойные. — Он вздохнул. — Большая жестокость. Я не имею возможности оставлять тебя для моих соплеменников, но я не имею желания еще один раз нарушить клятву. Я не имею знания, что мне делать. — Он обернулся к четвертой фигуре. — Итак, — сказал он на языке троллей, — ты меня спасла, по крайней мере спасла моих друзей. Почему же ты передумала?
Ситкинамук со сложенными на груди руками смотрела на него.
— Не знаю, — ответила она. — Я слышала, что сказал этот, с белой прядью, — она указала на Саймона, который смотрел на них в немом изумлении. — Это звучало вполне правдоподобно, то есть я поверила, что ты действительно счел, что есть что-то важнее клятвы. — Глаза ее блеснули. — Я не потерявшая от любви голову дурочка, которая готова простить тебя все, но я и не мстительный демон. Ты свободен. Теперь иди.
Бинабик переступил с ноги на ногу.
— То, что меня удерживало вдали от тебя, — сказал он, — важно не только для меня, но для всех. Надвигается страшная опасность. Есть лишь слабая надежда на сопротивление. Но даже эту надежду нужно поддерживать. — Он опустил на миг глаза,
— Это будет решено между нами: отцом, матерью и мною, — сказала она сердито, высвобождая руку. — Я сделала то, что ты хотел. Ты свободен, почему же ты тратишь эту драгоценную свободу на то, чтобы убедить меня в своей невиновности? Зачем ты напоминаешь мне о прошлом? Иди!
Слудиг не понимал языка, но жесты девушки понял.
— Если она хочет, чтоб мы ушли, Бинабик, она права. Эйдон! Нам нужно спешить!
Бинабик махнул рукой.
— Идите, я скоро вас догоню. — Его друзья не двинулись с места, когда он снова обернулся к своей бывшей невесте.
— Я останусь, — сказал он. — Слудиг невиновен, и прекрасно, что ты ему помогла, но я останусь, уважая волю своего народа. Я у же много сделал для борьбы с Королем Бурь… — Он взглянул на запад, где луна исчезла в сумраке чернильных облаков. — Теперь другие могут нести эту ношу. Пошли, пусть стража гонится за нами, сделаем так, чтобы мои друзья смогли уйти.
На лице Ситки появился испуг.
— Проклятие, Бинабик! Пожалуйста, иди! Я не хочу, чтобы тебя убили! — В глазах ее стояли злые слезы. — Ну вот! Ты доволен? Я все еще люблю тебя, хотя ты разбил мне сердце!
Бинабик шагнул к ней, обнял и притянул к себе.
— Тогда пошли со мной! — сказал он, и в его голосе была внезапно вспыхнувшая надежда. — Нас больше не разлучить! Ты уйдешь со мной, и к черту клятву! Ты увидишь мир: даже в эти темные дни, там, за нашими горами, существуют вещи, которые тебя ужасно удивят.
Ситки отвернулась. Похоже, она заплакала.
После долгой паузы Бинабик повернулся к остальным.
— Что бы ни случилось, — сказал он на вестерлинге, причем на лице его блуждала какая-то странная улыбка, — будем мы оставаться или уходить, будет необходимость убегать или сражаться — мы все равно имеем должность сначала идти в пещеру моего наставника.
— Зачем? — спросил Саймон.
— Мы же не имеем волшебных костей или других вещей. Я предполагаю, что они бросали все это в пещеру Укекука, моего наставника, потому что наши люди не имеют решимости уничтожить вещи Поющего. Но самое главное: если нет свитков, я не имею возможность указывать путь к Скале прощания.
— Тогда шевелись, тролль, — прогремел Хейстен. — Не знаю, как твоей подруге удалось услать отсюда охрану, но они несомненно скоро вернутся.
— Ты имеешь справедливость. — Он кивнул Саймону. — Пойдем, друг Саймон. Снова я и ты имеем должность побегать. Такова, с вероятностью, природа наших отношений. — Он сделал знак девушке, она беспрекословно пошла впереди них.