Память, Скорбь и Тёрн
Шрифт:
Бинабик подошел к тому месту, на которое указывал Сангфугол, и вытащил что-то из-под груды мешков. Это был еще один деревянный щит, но на нем Воршева и Гутрун изобразили герб, изобретенный ими для знамени Саймона, — черный меч и белый дракон на красном и сером цветах Джошуа.
— Это не сделано рукой очень знаменитого художника, — сказал тролль. — Но это было сделано рукой друзей.
Саймон нагнулся и обнял его, потом взял щит и похлопал по нему ладонью:
— Это великолепно.
Бинабик нахмурился:
— Я только имел бы желание, чтобы у тебя оказалось больше времени для практикования в его употреблении.
— А разве тебя не будет с нами? — удивленно спросил Саймон.
— Я буду в обществе принца, действуя как посыльный, ибо я и Кантака можем передвигаться с большой быстротой и тихостью там, где большой человек на лошади привлекал бы много внимания. — Тролль тихо засмеялся. — Но в первый раз с тех пор, как я прошел по пути взросления, у меня в руке будет иметься копье. Это будет большая странность. — Улыбка его исчезла. — «Нет» — таков ответ на твое спрашивание, Саймон, я не буду с вами, по крайней мере в большой близости. И пожалуйста, дорогой друг, имей присмотр за Ситкинамук. Уберегая ее от беды, ты отведешь удар в мое сердце, который мог бы стать умерщвлением меня. — Он снова сжал руку Саймона. — Теперь будем идти. Есть вещи, которые мы имеем должность исполнять. Нет достаточности в том, чтобы просто иметь планы, — он насмешливо постучал себя по лбу, — если не имеешь времени с правильностью выполнять их.
Наконец они встретились в Саду Огня, все защитники Сесуадры — те, кто будет сражаться, и те, кого они будут защищать, — собрались вместе на огромной площадке, выложенной каменными плитами. Хотя солнце уже взошло, день был темным и очень холодным, так что многие принесли факелы. Саймону стало почти физически больно, когда он увидел, как на ветру трепещут огни, — нечто подобное являлось ему в его видениях. Некогда тысячи ситхи, так же как его друзья и союзники, ждали на этом месте чего-то, что навсегда может изменить их жизни.
Джошуа стоял на обломке стены и сверху смотрел на притихшую толпу. Саймон, стоявший неподалеку, видел, как безнадежно печально лицо принца. Защитников так мало, словно бы думал он, и они так плохо подготовлены.
— Люди Нового Гадринсетта и наши добрые союзники из Йиканука! — начал Джошуа. — Нет необходимости говорить о том, что нам предстоит. К Сесуадре подходит герцог Фенгбальд, убивавший женщин и детей даже в своем родном Фальшире. Мы должны принять битву. Но есть еще кое-что. Фенгбальд — орудие страшного, чудовищного зла, и движение этого зла должно быть остановлено здесь, иначе не останется ничего, что могло бы противостоять ему. Если мы выстоим, это ни в коей мере не уничтожит всех наших врагов, но, если мы падем, зло одержит полную и окончательную победу. Я прошу вас сделать все возможное — и тех, кто будет сражаться, и тех, кто останется здесь и будет выполнять свою работу. Бог, конечно, смотрит на нас и видит
Гул, поднявшийся, когда Джошуа заговорил о зле, перешел в приветственные крики, когда он закончил. Принц протянул вниз руку, чтобы помочь забраться наверх отцу Стренгьярду, который должен был произнести благословение.
Архивариус нервно пригладил оставшиеся волосы.
— Я убежден, что все перепутаю, — прошептал он.
— Вы все прекрасно знаете, — отрезал Деорнот. Саймон подумал, что рыцарю хотелось успокоить Стренгьярда, но он не смог голосом не выдать своего нетерпения.
— Боюсь, что я не был предназначен, чтобы стать военным священником.
— А ты и не должен был им стать, — хрипло сказал Джошуа. — И все остальные священники тоже, если бы только Бог делал все, что от Него требуется.
— Принц Джошуа! — Ошеломленный отец Стренгьярд захлебнулся воздухом и закашлялся. — Бойтесь святотатства!
Принц был мрачен:
— За эти два года мучений Бог должен был научиться быть более снисходительным ко мне. Я уверен, что Он правильно поймет мои слова.
Стренгьярд только покачал головой.
Когда священник закончил свое благословение, большая часть которого была не слышна огромной толпе, Фреозель оседлал стену с легкостью человека, привыкшего к подобным упражнениям.
— Теперь вот что, — сказал он громко, и голос его доходил до каждого из нескольких сотен человек, собравшихся на холодной площадке. — Слыхали, что сказал принц Джошуа? Так что еще вам нужно? Защищать наш дом мы будем, вот что. Даже барсук делает это и не задумывается. Вы позволите Фенгбальду и его головорезам прийти и разрушить ваш дом и поубивать ваши семьи? Позволите?
Люди возмущенно загудели.
— Правильно. Так вперед!
На мгновение Саймона захватили слова Фреозеля. Сесуадра была его домом, по крайней мере сейчас. Если у него и есть хоть какая-нибудь надежда найти другой дом, он должен пережить этот день — и они должны остановить армию Фенгбальда. Он повернулся к Сненеку и прочим троллям, которые тихо стояли в стороне от остальных защитников.
— Ненит, хениматук, — сказал Саймон, махнув рукой в сторону конюшен, где терпеливо дожидались бараны троллей и лошадь Саймона. — Пойдем, друзья.
Несмотря на холод, Саймон обнаружил, что под шлемом и кольчугой сильно вспотел. Вместе с троллями свернув с основной дороги и продираясь сквозь цепкий кустарник, он вдруг понял, что в какой-то степени остался один — рядом не будет никого, кто как следует может понять его. Что, если он покажет себя трусом перед троллями или что-нибудь случится с Ситки?
Саймон отогнал эти мысли. Предстояли действия, которые потребуют полной сосредоточенности. Это не место и не время для простаковских глупостей вроде забытого подарка Амерасу. Приблизившись к основанию горы и потайным местам у начала дороги, отряд Саймона спешился. Тролли повели животных на место. Склон горы здесь зарос обледеневшим папоротником, который цеплялся за ноги и рвал плащи, так что прошло около получаса, прежде чем убежища наконец были выбраны, а шум и треск прекратились. Когда весь отряд был размещен, Саймон выбрался из неглубокого оврага. Он увидел баррикаду из стволов деревьев, которую Слудиг и другие риммеры соорудили у подножия горы, блокируя подход к широкой, мощенной камнями дороге.