Память, Скорбь и Тёрн
Шрифт:
— Эти панцири довольно жесткие, — задумчиво сказал Изгримнур. — Но их можно проткнуть. — Он попытался улыбнуться. — А то я уж боялся, что нам придется брать приступом замок, кишмя кишащий бронированными солдатами.
Кадрах совсем побелел, но продолжал зачарованно смотреть на ганта.
— Как говорил Тиамак, он беспокояще похож на человека, — пробормотал он. — Но вряд ли я стану очень уж жалеть этого или любого из тех, которых мы еще убьем.
— Мы убьем?.. — сердито начал Изгримнур. Но Мириамель снова
— Что мы еще можем узнать об этой твари? — спросила она.
— Вроде не видно никаких ядовитых колючек или зубов, так что, похоже, они по крайней мере не кусаются, как пауки, — это уже хорошо. — Герцог пожал плечами. — Их можно убить. Панцирь не такой твердый, как у черепахи. Этого вполне достаточно, я полагаю.
— Тогда, наверное, нам пора идти.
Кадрах шестом направил лодку к отмели. Теперь они были всего в нескольких сотнях шагов от края гнезда. Пока что, судя по всему, их не заметили.
— Как с лодкой? — прошептал Изгримнур. — Где бы нам ее оставить, чтобы можно было легко добраться до нее потом? И что с этим проклятым монахом?
— Вот что я думаю, — ответила Мириамель. — Кадрах, если ты будешь стоять посредине протоки, пока мы не выйдем, тебе не трудно будет подойти к гнезду и подобрать нас. Мы, вероятно, будем очень торопиться, — мрачно добавила она.
— Что?! — Изгримнур старался сдержать мощь своего голоса, но ему это не особенно хорошо удалось. — Ты хочешь оставить этого труса в нашей лодке, чтобы он мог преспокойно уплыть прочь? Чтобы он бросил нас здесь? Ну уж нет, клянусь Эйдоном, мы возьмем его с собой, если понадобится — связанного и с кляпом во рту.
Кадрах схватился за шест, суставы его пальцев побелели.
— С тем же успехом вы можете просто убить меня, — хрипло проговорил он. — Потому что я все равно умру, как только войду туда.
— Прекрати, Изгримнур. У него может не хватить мужества, чтобы войти в гнездо, но он никогда не оставил бы нас здесь после всего, через что мы прошли вместе. — Мириамель повернулась и значительно посмотрела на монаха. — Оставил бы, Кадрах?
Он осторожно взглянул на нее, как бы боясь увидеть насмешку. Прошла минута, прежде чем он ответил:
— Нет, моя леди, никогда не оставил бы, что бы ни думал по этому поводу герцог Изгримнур.
— А почему я должен позволять тебе принимать такое ответственное решение, принцесса? — Изгримнур все еще был рассержен. — Ты можешь думать, что все знаешь об этом человеке, но ведь сама же говорила, что он крал у тебя и продал тебя твоим врагам.
Мириамель нахмурилась. Это, конечно, была чистая правда — а ведь она еще не все рассказала герцогу. Она никогда не упоминала о попытке Кадраха сбежать и оставить ее на корабле Аспитиса, что тоже не говорило в его пользу. Она поняла, что сама не знает, почему так уж уверена, что в этом случае Кадраху можно доверять. Бесполезно было раздумывать — она просто знала, что Кадрах будет ждать их, когда они выйдут — если
— У нас действительно небольшой выбор, — сказала она герцогу. — Если мы не будем заставлять его идти с нами — а найти дорогу и сделать все, что требуется, будет достаточно трудно и без связанного пленника, — нам придется привязать его где-нибудь, чтобы он не мог захватить лодку, если захочет. Неужели ты не понимаешь, Изгримнур, что проще всего будет оставить его в ней? Если мы оставим лодку без присмотра, даже если ганты не найдут ее… кто знает, что может случиться?
Изгримнур надолго задумался, двигая нижней челюстью, как бы пережевывая различные возможности.
— Так, — сказал он наконец. — Я полагаю, ты права. Очень хорошо, оставайся в лодке, но если тебя не будет здесь, когда мы выйдем, — он угрожающе повернулся к Кадраху, — в один прекрасный день я найду тебя и переломаю тебе все кости. Я просто съем тебя, как убитую курицу.
Кадрах грустно улыбнулся:
— Я в этом не сомневаюсь, герцог Изгримнур. — Он повернулся к Мириамели. — Спасибо за доверие, моя леди. Не так легко быть таким человеком, как я.
— Надеюсь, что так, — прорычал Изгримнур. — А не то вас было бы куда больше.
— Я думаю, что все будет хорошо, Кадрах, — сказала Мириамель. — Но все же помолись за нас.
— Всем богам, которых я знаю, моя леди.
Герцог, все еще сердито бормоча что-то себе под нос, высек искру кремнем и зажег один из факелов. Остальные он и Мириамель заткнули за пояса, так что оба сразу ощетинились, словно ежи. У Мириамели была дубинка и одно из утяжеленных копий; так же был вооружен и Камарис, который рассеянно вертел в руках свое оружие, пока другие двое заканчивали последние приготовления. У Изгримнура на поясе, кроме того, висели ножны с Квалниром, а в свободной руке была зажата пара коротких копий.
— Идем в бой, вооружившись палочками, — зарычал он. — Идем бить жуков!
— Получится довольно жалкая песня, — прошептала Мириамель. — А может быть, победоносная. Посмотрим. — Она повернулась к старику. — Сир Камарис, мы идем помочь Тиамаку, вашему другу, вы помните? Он там. — Принцесса указала копьем на темную громаду гнезда, возвышавшуюся за деревьями. — Мы должны найти его и вытащить оттуда. — Она с сомнением посмотрела на равнодушное лицо рыцаря. — Ты думаешь, он что-то понимает, Изгримнур?
— Он ослабел умом… Но не так сильно, как кажется, я полагаю. — Герцог схватился за низкую ветку и, держась за нее, перелез через борт на отмель, где вода доходила всего до голени. — Ну-ка, принцесса, давай я тебе помогу. — Он поднял ее и поставил на берег. — Джошуа никогда не простит мне, если с тобой что-нибудь случится. Я все равно считаю, что глупо брать тебя с собой, особенно когда этот остается здесь, в уюте и безопасности.
— Я нужна вам, — сказала она. — Нам и втроем придется довольно туго.