Память

Буджолд Лоис Макмастер

Военные медики были более чем правы. Во всем. Стрессовый характер этих чертовых припадков поистине гарантирует, что они всегда будут случаться в самое что ни есть неподходящее время. Да, он непригоден к службе, к любой службе. Непригоден.

«Как же я это ненавижу!»

Глава 25

На следующее утро Майлз поднялся в состоянии, которое уже начал узнавать, – а именно, похмелья после припадка. Пара таблеток болеутоляющего помогла лишь слегка. Пожалуй, внешние проявления со временем делаются все хуже, а не наоборот. А, может быть, он просто точнее стал их распознавать, ведь теперь их не маскирует

ни постпарализационная мигрень, ни суицидальная депрессия. «Мне необходимо срочно увидеться с Ченко».

Он приволок к себе в комнату кувшин с кофе и заперся наедине с коммом и докладом Гароша. Остаток утра он провел – или потратил впустую, – сперва читая этот доклад, затем перечитывая.

Крайняя скудость этих данных делала их еще убедительней. Если все это задумывалось как двойная ловушка, сведений должно было быть больше. Но, стараясь изо всех сил, Майлз так и не смог обнаружить ни изъяна в рассуждении, ни обрыва в логической цепочке.

Не имея на руках никаких более утешительных результатов, Майлз боялся снова встречаться с Галени. СБ продержала офицера-комаррца всю ночь в секции предварительного заключения в штаб-квартире, в маленьком тюремном блоке, пришедшем на смену более внушительной подвальной тюрьме времен Эзара. Там Галени будет сидеть вплоть до официального предъявления обвинения, после чего его, видимо, переведут в казенную, и еще более унылую, военную тюрьму. «Задержан по подозрению». В барраярском военном праве была небольшая неясность относительно того, как именно надолго можно задерживать кого-либо по подозрению. «Задержан по чей-то проклятой паранойе – это вернее».

Его горькие размышления прервал звонок доктора Уэдделла, жалобно вопрошающего, когда же он сможет поехать домой. Майлз пообещал прийти забрать у него доклад и отпустить; если он не в силах освободить одного пленника СБ, то может по крайней мере выпустить на волю другого. Он надел свой второй лучший форкосигановский мундир и цепь Аудитора, положил еще заживляющей мази на разбитые губы и позвонил Мартину, чтобы тот подавал машину ко входу.

Медицинские и химические ароматы, витавшие в клинике СБ, до сих пор вызывали у Майлза неприятное волнение в желудке. Войдя туда, он отыскал лабораторное помещение, занятое Уэдделлом. Стоящая в углу раскладушка со смятым одеялом свидетельствовала о том, что биолог-инопланетник последовал данным ему приказам и не оставлял без присмотра образец и полученные результаты. На докторе была та же одежда, что и вчера утром, хотя с того времени он явно умудрился побриться. И выглядел он немного менее вымотанным, чем неразговорчивый сейчас Майлз.

– Ну, милорд Аудитор, вы скорее всего не будете удивлены, узнав, что я уверенно идентифицировал вашу находку как тот же самый прокариот, что использовали на шефе Иллиане. Даже из той же партии. – Подведя Майлза к лабораторному комм-пульту, он ударился в подробное сравнение двух образцов, наглядно иллюстрируя рассказ подсвеченными в нужных местах изображениями и сопровождая его адресованными самому себе умеренными поздравлениями, поскольку молчащий Имперский Аудитор не поделился с ним таковыми.

– Я говорил с Иллианом, – заметил Майлз. – Он сказал, что не помнит, глотал ли в последние четыре месяца маленькую коричневую капсулу. К сожалению, память у него не та, что была.

– О-о, ее не глотали, – уверенно заявил Уэдделл. – Это вообще не предназначено для глотания.

– Откуда вы знаете?

– Капсула нерастворима и непроницаема. Ее нужно сломать – раздавить пальцами, – и тогда

этот экземпляр смешивается с воздухом, а затем вдыхается. То, в какой форме выполнен переносчик инфекции, недвусмысленно подразумевает воздушный путь. Это нечто вроде спор.

– Что-что?…

– Вот. – Уэдделл убрал проекцию молекулярной цепочки и вывел над видео-платой изображение предмета, больше всего напоминавшего сферический спутник, ощетинившийся антеннами. – Сами по себе прокариоты настолько крошечные, что ими невозможно манипулировать, пытаясь поместить их без оболочки в эти большие капсулы. Вместо этого их упаковали вот в эти пустотелые спорообразные частицы, – Уэдделл указал на комм, – которые плавают в воздухе, пока не соприкоснутся с влажной поверхностью, вроде слизистой или бронхов. В этот момент транспортирующий элемент растворяется, высвобождая свое содержимое.

– А их можно увидеть в воздухе, подобно дыму или пыли? Почуять запах?

– При сильном освещении, полагаю, в момент попадания препарата в воздух можно увидеть легкое облачко, но оно должно быстро исчезнуть. Запаха у них нет.

– Как долго… они могут висеть в воздухе?

– Как минимум несколько минут. В зависимости от эффективности вентиляционной системы.

Майлз зачарованно уставился на зловещего вида шар. – Это новая информация. – Хотя сейчас, навскидку, он не понимал, чем она им особо поможет.

– По эйдетическому чипу реконструировать эту особенность невозможно, – несколько сухо заметил Уэдделл, – так как ни одного фрагмента оболочки не должно достичь чипа. И существует еще несколько возможных способов введения препарата.

– Я… вполне понимаю. Так. Большое спасибо. – Майлз представил себе, как снова идет к Иллиану: «Ты не можешь вспомнить каждый свой вздох за последние четыре месяца?» Когда-то Иллиан это мог.

Его размышления прервал сигнал комма; изображение споры-носителя исчезло, сменившись головой генерала Гароша.

– Милорд Аудитор. – Гарош неуверенно кивнул. – Прошу прощения, что прерываю вас. Но, раз вы в здании, я хотел бы знать, не заглянете вы ко мне? Когда вам будет удобно, разумеется; когда вы закончите дела в лаборатории и все такое прочее.

Майлз вздохнул: – Конечно, генерал. – По крайней мере это дает ему повод отложить визит к Галени еще на несколько минут. – Я вскоре поднимусь к вам в кабинет.

Майлз, получив в свое распоряжение зашифрованную карту с докладом Уэдделла и вновь опечатанные остатки прокариота, отпустил ученого, который с благодарностью удалился. Ускоряя шаг, Майлз шел по слишком знакомым коридорам штаб-квартиры СБ – вверх, вниз, вокруг – к бывшему кабинету Иллиана, или новому – Гароша. Может быть (боже, сделай так!), Гарош обнаружил для него что-то новенькое; что-то, могущее сделать весь этот конфликт не столь болезненным.

Гарош запер за Майлзом дверь своего кабинета и любезно придвинул Имперскому Аудитору стул к своему комм-пульту.

– С прошлого вечера не пришли ли вам в голову по размышлению какие-нибудь новые мысли, милорд? – поинтересовался Гарош.

– Не совсем. Уэдделл идентифицировал образец. Наверное, вы захотите иметь копию.

Майлз протянул карточку Гарошу через стол; тот кивнул и вставил ее в считывающее устройство комма. – Спасибо. – Вернув оригинал в руки Майлзу, он продолжил: – Я пригляделся повнимательнее к остальным четырем старшим аналитикам по Комарре в департаменте Аллегре. Никто из них не имел такую прекрасную возможность, как Галени, узнать о существовании образцов, и по этому критерию я исключаю двоих. У двух других отсутствует мотив; я не смог его отыскать.