Память
Шрифт:
– Это… не та награда, о которой я собирался попросить, когда пришел, – признался Майлз, чувствуя себя жутко сконфуженным. Люди никогда не следуют твоему сценарию. Никогда.
– А что это была за награда? – терпеливо поинтересовался Грегор.
– Я хотел… Понимаю, что это прозвучит идиотски… Я хотел задним числом изменить данные о своей отставке с Имперской Службы: чтобы я ушел капитаном, а не лейтенантом. Я знаю, что такие повышения после окончания службы порою даются как особая награда, обычно для того, чтобы поднять размер пенсии – она же половинное офицерское жалование. Деньги мне не нужны.
И тут до Майлза запоздало дошло, что это предложение работы не было очередной рассчитанной на отказ вежливостью Грегора. Грегор и эти серьезные люди совещались почти неделю. «Я им действительно нужен. Им всем, не только Грегору. Как странно.» Но это значит, что у него есть еще один козырь.
– Большинство других Аудиторов со… – он едва успел прикусить язык на таком привычном слове «солидные», – отставные старшие офицеры, адмиралы и генералы.
– Но ты и есть отставной адмирал, Майлз, – весело заметил Грегор. – Адмирал Нейсмит.
– А! – В таком ключе Майлз об этом еще не думал; на целый удар сердца он застыл. – Но… это же не открыто известно, не на Барраяре. А высокий аудиторский пост… он действительно требует как минимум капитанства для своего подтверждения, ты так не считаешь?
– Бьет в одну точку, а? – пробормотал Форховиц.
– И непрерывно, – согласился Грегор. – В точности как я вам и говорил. Хорошо, Майлз. Позволь мне излечить болячку, которая отвлекает твое внимание. – Волшебный императорский палец – указательный, не средний; спасибо на этом, Грегор! – протянулся в сторону на Майлза. – Поздравляю. Ты – капитан. Мой секретарь проследит, чтобы твое личное дело обновили. Ты удовлетворен?
– Полностью, сир. – Майлз с трудом сдержал улыбку. Ну, это оказалось чуточку обыденным в сравнении с теми тысячами картин, в которых он многие годы рисовал себе свое повышение. Но жаловаться он не стал. – Больше мне ничего не надо.
– А мне – надо, – твердо ответил Грегор. – Задачи, решаемые моими Аудиторами, не бывают рутинными практически по определению. Я посылаю их только тогда, когда рутинных способов решения не хватает, когда правила не срабатывают или их нет вообще. Они имеют дело с непредвиденным.
– Со сложным, – добавил Фортиц.
– С настолько пугающим, что ни у кого другого не хватает духу его коснуться, – вставил Форховис.
– С по-настоящему странным, – вздохнул Форгуставсон.
– А иногда, – заключил Грегор, – как в случае с Аудитором, доказавшим странную измену генерала Гароша, они разрешают критические ситуации, смертельно опасные для будущего Империи. Принимаете ли вы пост восьмого Аудитора, милорд Форкосиган?
Позже будет и официальная публичная присяга, и церемонии, но момент истины – вот он.
Майлз сделал глубокий вдох. – Да! – ответил
Операция по вживлению в мозг части устройства-контроллера оказалась, в первую очередь, не такой длинной и страшной, как ожидал Майлз. Ченко, уже успевший привыкнуть к слегка параноидальному взгляду на мир своего знаменитого пациента, позволил тому во время операции оставаться в сознании и наблюдать все на мониторе, предусмотрительно установленном как раз над держащими его голову зажимами. На следующее утро Ченко разрешил Майлзу встать и отправиться домой.
Два дня спустя они снова встретились в Имперском госпитале, в неврологической лаборатории Ченко, для проведения последней «проверки на дым».
– Хотите проделать все сами, милорд? – спросил врач Майлза.
– Да, пожалуйста. Все равно я это должен делать.
– Я бы не рекомендовал вам делать это самому постоянно. Рядом с вами должен быть наблюдатель, особенно вначале.
Доктор Ченко протянул ему новый загубник и прибор-активатор. Аппаратик прекрасно умещался у Майлза в ладони. Майлз снова лег на стол, проверил показания активатора в последний раз, прижал его к правому виску и включил.
Разноцветные конфетти.
Тьма.
Майлз резко распахнул глаза. – Пфу! – выговорил он. Затем подвигал челюстью и выплюнул загубник.
Ченко, радостно нависший над ним, подобрал загубник и, положив руку Майлзу на грудь, прижал, не давая сесть. Активатор теперь лежал поверх монитора рядом с Майлзом; интересно, не пришлось ли Ченко ловить его в полете? – Пока нет, прошу вас, лорд Форкосиган. Нам нужно проделать еще некоторые замеры. – Ченко со своими медтехниками засуетился у аппаратуры, что-то фальшиво мурлыча себе под нос. Майлз принял это за добрый знак.
– Ну… теперь вы закодировали сигнал активации, как я вас просил, Ченко? Мне не хотелось бы, чтобы эта чертова штука случайно включилась, когда я, например, прохожу через сканер безопасности.
– Да, милорд. Ничто не может запустить ваш стимулятор припадков, кроме активатора, – в очередной раз обещал ему Ченко. – Лишь он замыкает цепь.
– Если я по какой-то причине разобью голову – не знаю почему, скажем, при крушении флаера или чем-то таком, – нет никаких шансов, что эта штука включится и уже не выключится?
– Нет, милорд, – терпеливо ответил Ченко. – Если вы когда-нибудь получите такую травму, которая повредит установленный внутри мозга чип, то вам будет уже не о чем беспокоиться. И нечем.
– О! Отлично.
– Хм-хм, – напевал Ченко, заканчивая с мониторами. – Да. Да. Длительность ваших конвульсивных проявлений на этот раз составила едва ли половину от продолжительности неконтролируемого припадка. Телодвижения тоже сглажены. Схожие с похмельем эффекты, о которых вы мне сообщали, также должны уменьшиться; постарайтесь в течение следующих суток понаблюдать за ними и рассказать о ваших субъективных ощущениях. Да. Это должно стать частью вашего обычного распорядка дня, все равно как чистить зубы. Проверяйте по телеметрической панели активатора ваш уровень нейромедиаторов, каждый день в одно и то же время: скажем, вечером перед тем, как ложиться спать. И когда он превысит половину – но до того, как он достигнет трех четвертей, – разряжайте хранилище.