Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)
Шрифт:
— То-то и оно, — пробурчал старейшина, — мозгов-то как раз ему не хватает, иначе не подавал бы в суд, когда сам по горло в... — он не закончил.
— Между прочим, — запоздало обиделся на мясника сексолог, — я кончал не курсы, а медицинский факультет. Мы резали не мясо, а трупы, — он глупо хихикнул.
— Послушайте, — заговорил парикмахер, который имел на Бручиани зуб, так как Джина не ходила в его салон, предпочитая конкурента, — ведь ясно, что он жулик. Он жулик и мошенник, для меня его вина не оставляет сомнений!
— Да, пожалуй, — задумчиво
— Господа, давайте не отвлекаться, — встрепенулся старейшина, — наши личные симпатии и антипатии не играют никакой роли. Мы должны быть объективны, строго объективны, — он многозначительно поднял палец, — и справедливы. Только что мы абсолютно объективно и справедливо установили, что игроки в мошенничестве обвинены быть не могут. Теперь другой случай. Теперь надо высказать наше мнение о человеке, который путем систематических подкупов пытался изменять результаты футбольных матчей с целью нажиться на подпольном тотализаторе. И к тому же не платить налогов.
— Ох уж эти налоги, — проворчал мясник, — они нас всех раздавят.
— Но вы-то платите налоги? — вперил в него строгий взгляд старейшина.
— Я-то, конечно. Плачу. Я всегда плачу, — поспешно ответил мясник.
— Вот видите, — нравоучительно констатировал старейшина, — а Бручиани — нет. Это возмутительно! Словом, задаю вопрос: виновен ли в мошенничестве Бручиани, занимавшийся подкупом и коррупцией в целях подтасовки результатов футбольных матчей и как следствие в незаконной наживе на подпольном тотализаторе, который он содержал? Виновен или не виновен? Да или нет?
— Да! — тонким голосом первым отозвался парикмахер.
— Да, — прогудел пожарный.
— Да, — нехотя выдавил мясник.
— Да, да, да, — один за другим слышались голоса.
— Итак, — резюмировал старейшина, — Бручиани виновен в мошенничестве. Напоминаю, господа, что, если б хоть один из нас был против, наше решение считалось недействительным. Мнение присяжных по закону должно быть единогласным. Ну все, — сказал он вставая, — пошли.
Когда судьи и присяжные вошли в зал, слышно было, как пролетает муха.
Председательствующий не спешил. Он любил эти полные драматической напряженности моменты, когда десятки глаз были устремлены на него, всемогущего, с немым вопросом.
— Господа присяжные, руководствуясь законом и вашей совестью, считаете ли вы виновным в мошенничестве Олафссона?
— Нет!—четко ответил старейшина.
По залу прокатился гул.
— Господа присяжные, руководствуясь законом и вашей совестью, считаете ли вы виновным в мошенничестве Родригеса?
— Нет!
Шум в зале нарастал.
— Господа присяжные, руководствуясь законом...
Вопрос следовал за вопросом, ответ за ответом. Теперь зал молчал затаив дыхание.
Наконец, когда судья задал предпоследний вопрос о тренере Корунья и старейшина вновь ответил «Нет!», раздались гром аплодисментов, выкрики «Браво!», «Правильно!».
Судья, притворно нахмурившись, постучал
— Господа присяжные, руководствуясь законом и вашей совестью, считаете ли вы виновным в мошенничестве Бручиани?
— Да! — подчеркнуто громко ответил старейшина.
И снова аплодисменты загрохотали под гулкими сводами.
А через несколько минут председательствующий уже зачитывал длинный текст приговора.
Все футболисты были оправданы.
Бручиани приговорен к трем годам заключения условно, уплате тысячного штрафа и возмещению всех судебных издержек.
В конце председательствующий счел нужным добавить:
— Нашим уголовным судом, согласно уголовному кодексу, факт мошенничества со стороны футболистов не был доказан. Как граждане, как обвиняемые они не совершили преступления, которое именуется «мошенничеством». Однако они грубо попрали все спортивные законы, мораль и нравственность спорта. В своей области спортивные власти остаются независимыми судьями, они свободны судить по своим спортивным законам.
Так, ко всеобщему удовлетворению, закончился этот нашумевший на весь мир «футбольный процесс».
А вскоре выяснилось, что никто из подсудимых, в том числе и осужденный Бручиани, не только материально не пострадал (о тысячах простаков, проигравших свои деньги из-за подстроенных результатов игр, никто не вспоминал), но и неплохо заработал. Заработали на газетных и телеинтервью. Джине удалось продать американскому журналу «Спорте иллюстрейтед» целую серию мемуарных очерков под общим заголовком «Воспоминания жены футбольного «мошенника». Слово «мошенник» было взято в кавычки, а очерки сопровождались многочисленными фотоснимками Джипы в купальных костюмах, пеньюарах, вечерних платьях.
Из «Воспоминаний» явствовало, что честному и предприимчивому бизнесмену, глубоко заинтересованному в процветании спорта, невозможно заниматься своей благородной деятельностью в этой неблагодарной стране...
Газеты некоторое время еще смаковали «футбольный процесс».
Несколько раз по телевидению выступали президент национальной федерации Рассел и экс-президент клуба «Рапид» Зан, два-три игрока, два-три спортивных обозревателя.
Постепенно все вошло в свою колею.
Величественный Дворец правосудия стал ареной новых сенсационных процессов. Старейшина присяжных вернулся к кондитерским своим делам, присяжные каждый к своему — мясной торговле, парикмахерскому салону, сексуальным маньякам, пожарным оркестрам...
Адвокат Гор, сильно укрепивший, несмотря на осуждение своего клиента, и материальные, и деловые позиции, процветал.
Все шло к лучшему в этом лучшем из миров.
Глава XI. СПРАВЕДЛИВОСТЬ ТОРЖЕСТВУЕТ
Господин Рассел стоял у окна своего кабинета, устремив задумчивый взгляд на почерневшие под дождем деревья, на желтые дорожки парка, где поблескивали сквозь опавшую листву редкие лужи, на свинцовое небо, по которому мчались под ветром черные тучи.