Памятники средневековой латинской литературы VIII-IX века
Шрифт:
– В чем дело? – спросила меня мисс Грей, когда увидела, что я не выполняю ее заданий и зависла, глядя на чистый лист тетради.
– Я… я забыла свое перо, – пробормотала я, бледнея.
– Я могу одолжить тебе, – ответила Шарлотта. Она открыла пенал и предложила его мне.
– Нет… в этом нет необходимости, – поспешила сказать я, волоча стул по полу, чтобы отодвинуться от нее подальше.
– Что за ерунду вы говорите? – Мисс Грей сжала губы в нетерпении. – Возьмите перо и начните писать. Не нужно нас задерживать.
В ужасе я смотрела на Шарлотту,
– Элиза? – спросила она, озадаченная, и придвинулась ко мне.
Я резко отшатнулась в сторону, стараясь ее не касаться. Она секунду смотрела на меня удивленно, после чего сердито хмыкнула и положила перо на стол.
Измученная, я наблюдала, как она сжала руки в кулаки и дрожала, не в силах сдержаться. Затем я очень медленно перевела взгляд на перо, невинно лежащее на деревянном столе рядом с чернильницей.
Я не смела даже прикоснуться к нему.
– Мисс, чего же вы ждете, чтобы начать писать?
Гувернантка выжидательно смотрела на меня, но взгляд Шарлотты был тяжелее. Я почувствовала, как у меня горят щеки, спина стала мокрой от холодного пота, пропитавшего ткань моего пышного желтого платья.
Дрожащей рукой я протянулась к мягкому серому перу и слегка потерла его кончиками пальцев. Я ждала, и сердце бешено колотилось в груди, но ничего не происходило. Перо не трансформировалось, даже когда я крепко сжала его.
Мисс Грей вздохнула и переключила внимание на книгу, которую держала в руках.
Я все еще сидела словно парализованная, с мокрыми от пота пальцами, чувствуя, как перо медленно выскальзывает из них. Не было никакого нового содрогания, подобного тому, что я почувствовала прошлой ночью, и не ощущалось озноба. Разумеется, я старалась никого не трогать. Даже Шарлотту, которая не переставала с подозрением смотреть на меня до самого конца уроков.
После занятий Лотта, горничная, все никак не приходила за мной, хотя она всегда была пунктуальной. Я знала, что не могу уйти в одиночку, даже если живу всего в пятнадцати минутах ходьбы, но и оставаться здесь мне не хотелось. Я боялась очередного разоблачения.
Леди Констанция вошла в библиотеку, где мы проводили занятия, и заговорила с мисс Грей, которая хвалила ее за успехи Шарлотты. Воспользовавшись тем, что они отвлеклись, я соскользнула со стула и подошла к ближайшему окну, чтобы оттуда наблюдать за улицей. Мне хотелось увидеть, как худенькая Лотта повернет за угол.
Шарлотта подошла следом за мной и встала слишком близко. Ее карие глаза вспыхнули, когда она на меня посмотрела.
– Ты больше не хочешь быть моей подругой? – спросила она, плотно сжав губы. – Сегодня ты не позволила мне даже приблизиться к тебе.
Мое сердце замерло, когда я увидела первые слезы в ее глазах.
– Конечно, я хочу быть твоей подругой, – поспешила ответить я.
Шарлотта отвела взгляд и, подняв руки к глазам, вытерла слезы ладонями. Все ее лицо стало ярко-красным, и это привлекло внимание ее матери и мисс Грей, которые прекратили
– Ты врешь, – всхлипнула она.
– Шарлотта, я бы никогда не соврала тебе. Ты очень важна для меня, и…
Я поняла, что совершила большую ошибку, взяв ее за руку. Поняла в тот самый момент, когда ее кожа соприкоснулась с моей, и это вызвало у меня сильный озноб, самый сильный, который я когда-либо чувствовала.
Не знаю, ощутила ли она это тоже, но ее глаза широко раскрылись, и она в ужасе уставилась на меня. Шарлотта попыталась отстраниться, но, прежде чем смогла, уже превратилась в золотую статую.
Я замерла на месте, глядя на нее круглыми глазами, не в силах даже дышать.
Крик донесся до меня словно издалека, несмотря на то что мисс Грей стояла прямо позади.
Я медленно повернулась и увидела, как она резко отбежала спрятаться между книжными полками библиотеки. Сначала она посмотрела на позолоченную статую, в которую я превратила Шарлотту, а затем на меня и закричала. Леди Констанция бросилась на колени к дочери, снова и снова проводя руками по ее личику, застывшему в золотистом оттенке, с приоткрытыми от удивления губами и взглядом, затуманенным от ужаса.
– Что?.. Что ты сделала?!
Они этого не знали, но случайное превращение человека во время Откровения отнюдь не было чем-то необычным, как казалось на первый взгляд. Лирой покрыл своего отца золотом, когда тот пил чай.
Мне следовало бы успокоить их; заверить, что Шарлотте ничего не угрожает, что она не навсегда останется золотой статуей. Но я ничего не сказала. Вместо этого я резко отступила к выходу, не оглядываясь, сбросив несколько цветочных горшков, ваз и книг. Все, чего я касалась, даже случайно, приобретало золотистый оттенок.
Подавив стон, я бросилась бежать.
Я пролетела через огромный коридор и вниз по главной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Выбежав в холл, я столкнулась с дворецким и пронеслась мимо. Ему удалось задержать меня, но, едва он коснулся моей кожи, его постигла та же участь, что и Шарлотту.
Я не взяла пальто, хотя в то утро было холодно, и вылетела на улицу, не сбавляя скорости. Чуть было не сбила с ног пару прохожих, но вовремя остановилась, увернулась и так же бесцельно понеслась дальше. Мне просто хотелось исчезнуть, я ненавидела себя за то, что сделала.
Не знаю, как долго бежала, но постепенно Лондон, который был мне так хорошо знаком, начал исчезать. Широкие белые дома с изящной решеткой и чистыми полами стали превращаться в низкие, коричневые, закопченные. Грязные лужи, моча и разбитые бутылки покрывали землю. Даже воздух стал странным. Но мне было все равно. Я продолжала бежать, пока грудь, казалось, не взорвалась, а колени не согнулись и не стали молить об остановке.
Я подползла к почерневшей лестнице, ведущей в небольшое здание, входная дверь которого была наполовину сломана. Улица оказалась пустой, за исключением нескольких мужчин и пожилой женщины, обращенных ко мне грязными лицами.