Памятное. Книга вторая
Шрифт:
— Вы правы, Михаил Александрович, на сто процентов, — заметил я. — Таких сцен и в Нью-Йорке вы увидите немало. Можно там столкнуться и со многим другим. Посмотрите, сколько в Америке нищих, просящих подаяние. Да не просто стоят с протянутой рукой — так нельзя, иначе полицейский заберет в кутузку. А под видом «работы»: один играет на скрипке, другой что-то рекламирует с вывеской на спине, третий кривляется перед толпой зевак, четвертый рисует на асфальте. И каждый с коробкой или шапкой: подайте, заплатите, бросьте монетку.
— Это общество создано богачами и для богатеев, — сказал он. — Оно не может отвечать тем
Говорил Шолохов это в конце пятидесятых годов. Тогда США чувствовали себя еще уверенно в ООН, работал смазанный американскими долларами механизм «машины голосования». А ныне? Все чаще США при голосовании остаются в одиночестве. От них иногда отворачиваются даже союзники, не говоря уже о других странах.
Это ли не доказательство того, что опасный курс пренебрежения интересами других народов ведет в политические тупики?
Конечно, тогда Шолохов говорил об этом, наблюдая факты того времени. Меткий глаз знатока человеческой души подмечал характерное.
— Нет, не наш это путь, — несколько раз за время поездки по Штатам повторил Шолохов, сталкиваясь со многими неожиданностями в американской жизни.
В ходе поездки бывали и забавные случаи. Один из них произошел во время посещения фермы Росуэлла Гарста в штате Айова. На поле, куда хозяин пригласил гостей, чтобы показать, как выращивается кукуруза, собралось столько журналистов, что они мешали Гарсту делать то, что он задумал. Хозяин вышел из себя и начал кидать в них увесистыми початками.
Эта веселая сцена, однако, не изменила ничего в тоскливом настроении Шолохова в тот день. Он, человек, хорошо знавший казацкую станицу и крестьянский быт, явно скучал в этой американской глубинке.
— Поскорей бы в какой-нибудь город, — говорил он. — Чего мы не видели у полукулака-полупомещика Гарста, хотя он и неплохой человек.
Шолохов ставил своей задачей ознакомиться прежде всего с американской культурой, а связанного с ней в программе было не так уж много.
У Гарста меня тронула одна полученная в адрес нашей делегации телеграмма, и я поделился своим мнением о ней с Шолоховым. Дело в том, что Гарст вместе со своим партнером владел крупной компанией, производящей гибридные семена кукурузы. Компания «Гарст и Томас», в свою очередь, входила в состав крупнейшей в стране семеноводческой фирмы «Пайонир» («Пионер»), которая специализировалась на выращивании семян гибридных сортов кукурузы, а также породистых кур и свиней. Организатором этой компании был бывший вице-президент США Генри Уоллес, на ферме которого я в свое время гостил.
Каково же было мое удивление, когда Гарст показал телеграмму от Уоллеса! Бывший вице-президент в ней приветствовал приезд нашей делегации в Айову, родной штат Уоллеса, и желал успехов предстоявшим переговорам между делегациями двух стран.
Я рассказал Шолохову, как несколько лет назад видел вице-президента-фермера, выращивающего цыплят в своем хозяйстве неподалеку от Нью-Йорка. Шолохов тоже подивился этому — реакция была приблизительно такой же, как и у меня на ферме Уоллеса.
— Где и как можно почувствовать дыхание культуры страны? — этот вопрос занимал Шолохова в дни поездки.
В
— В области техники здесь достижения есть, и немалые. Именно те, кто ею занимается и владеет, чаще всего становятся миллионерами. И растут как грибы после теплого дождя такие боссы. Их тысячи. Не так ли? А в области культуры пока я видел сплошное развлекательство. Где же та подлинная гуманистическая культура, которая только и должна отвечать интересам народа? Неужели она — это тот «канкан», который показали нам в Голливуде? Хоть бы постеснялись…
Действительно, во время визита нашей делегации в Голливуд, а мы были там на студии «XX век Фокс», группа полуобнаженных существ кривлялась, изображая что-то вроде танца. Неловко себя чувствовали и мы, и неловко было за них, которых кто-то выставил именно с этим «номером» перед советской делегацией.
Там же, в Голливуде, у Шолохова состоялся любопытный диалог с американским постановщиком Карлтоном Хестоном. Тот, видимо, желая угодить советскому писателю, сказал:
— Знаете, я читал отрывки из ваших произведений.
— Я вам за это признателен, — с добрым юмором ответил Шолохов. — Когда ваши постановки дойдут до нас, я обязательно посмотрю отрывки из них!
В один из последних дней поездки он провел некоторое время у экрана телевизора и сделал категорический вывод:
— Если здесь сидеть у телевизора, то можно сдуреть! Общий вывод из этой поездки у него получился однозначный.
Он сказал мне о нем уже на обратном пути:
— Не знаю, как в отношении высокой политики, которой занимаетесь вы, но что касается области культуры, то нам у американцев учиться нечему!
В ответ я заметил:
— И в области высокой политики пока, пожалуй, тоже нечему. Шолохов во время поездки вел себя чрезвычайно скромно, а сами американцы, да и средства массовой информации США, полностью занятые освещением тех событий и лиц, которые, на их взгляд, казались более важными, на него не обращали особого внимания. У меня сложилось весьма определенное мнение уже давно: американцы в массе читают мало, если сравнивать их, скажем, с европейцами, а отсюда и проистекает их отношение к писателям, даже знаменитым.
«Звезда» кино, телевидения или спорта — вот тема для сенсации и соответственно подробного освещения в печати, на телеэкране или в радиопередаче. А писатель — это что-то «не совсем то», не крайне необходимое.
Шолохов сдержал слово. Насколько мне известно, он ничего не написал о той поездке по США.
Борис Ливанов
У меня перед глазами стоит мощная фигура одноглазого князя Потемкина Таврического. Эту роль в фильме «Адмирал Ушаков» сыграл артист МХАТа Борис Николаевич Ливанов.
Он снялся более чем в тридцати кинокартинах, и все-таки думаю, что для него это не так уж много. А жаль! Когда смотришь на него в кино, то кажется, он был рожден, чтобы не сходить с экрана.
Великолепно звучал повелительный, но не резкий, несколько приглушенный голос всесильного царедворца. Высокое положение Потемкина в обществе, а на протяжении определенного периода и положение фаворита российской самодержицы Екатерины II получило достаточное отражение и в исторической науке, и в художественной литературе. Ливанов вывел этот образ на всесоюзный экран.