Пандемия
Шрифт:
Новинск не имел важного стратегического значения для базы Комбата, просто было тяжело видеть, как гаснут один за другим последние оплоты цивилизации, словно кто-то невидимый тушит огромные факелы, пылающие в полной темноте.
Антон прокашлялся, чувствуя всегдашнюю робость в присутствии главного человека Базы.
– Что же с Петропавловкой? Как же так получилось, что они...
– он умолк, не решаясь закончить фразу.
– Как, как...
– Комбат снова начал злиться.- Ясное дело, как... Ураган проклятый, вот что. Там воды всего ничего, между островом и набережной. Обычно часовые патрулировали северную сторону крепости снаружи, да в последние дни слегло
В общем, бойня началась страшная. К утру атаку отбили, потеряв семь человек. А днем ураган еще сильнее разошелся. Бревна так и не успели полностью разобрать. Воду снова стало сдувать к Кронверкской, ветер сбивал с ног людей. И тут вторая волна зомби пошла, она была куда многочисленнее первой. Петропавловцы заняли оборону вокруг собора, да разве ж шатунов удержишь баррикадами! Да и возводили их наспех. Кровати клали, шкафы... Курам на смех... Гиблое дело! Шатуны хоть тупые, но берут числом. Давят, сволочи, сотнями лезут под пули, ничего не боятся... Откуда их столько взялось, ума не приложу... Вот уже катер спустили. Значит, дела совсем плохи. Спасают женщин и детей, пока еще можно спасти кого-то... Все теперь отступили в Собор. А в нем, кстати, армейский склад, тонна взрывчатки, боеприпасы для ПЗРК, если это все ухнет... Мало и нам не покажется...
Павлуша испуганно слушал и таращил на него серо-голубые глаза. Парнишка, которому было не суждено было получить хоть какое-то образование. Казалось невероятным, что державшийся так долго гарнизон Петропавловской крепости, считавшейся неприступным, потерпел жестокое поражение. И все из-за чего? Из-за порвавшихся тросов на барже?
Антон чувствовал, как нервная дрожь пробегает по спине. Слишком близко, в каких-то сотнях метров люди ожесточенно сражались , погибали, отстаивая последнюю пядь земли, и отступать им было действительно некуда. Прикрывали отступление беженцев, защищали Собор, но сколько еще продлится бой?
– Что будем делать, Михаил Степанович?- спросил Павел, слегка заикаясь от волнения. Волнение пятнами проступило на его мальчишеском лице.
Комбат задумчиво барабанил пальцами по столешнице.
– Выживших надо принимать. Гарнизону мы уже не поможем. Что у нас? Автоматы, пистолеты? Тут тяжелое вооружение нужно, чтоб прорвать осаду вокруг Собора, да только нет у нас ничего, все на Петропавловке осталось... Думал, нам оно не нужно... Места у нас хватит, разместим хоть полк, пустых квартир девать некуда. Накормим, обогреем. А там видно будет...
Наконец, он поднялся из-за стола, отрывисто бросил на ходу.
– Павел, остаешься у радиостанции. Слушай эфир. Вдруг они что-то еще передадут. Я на берег. Антон, идешь?
Левченко вскочил, с готовностью кивая. Он все еще немного робел, когда Комбат обращался к нему. За пару недель, проведенных на острове, он не до конца освоился
Оба быстро спустились по выдвижным лестницам на улицу. И грузовой, и служебный лифты в башне давно уже не работали - провалились на дно лифтовой шахты. Налаживать их работу не стали - много возни, мало смысла. Люди поднимались по лестницам пешком. В середине двадцать первого века снова пришлось пользоваться старыми дизельными генераторами, других источников тока не было. Горючего было мало, его экономили; освещались лестницы и коридоры башни по минимуму, только чтобы можно было ориентироваться в полупотемках.
Все еще тянулся летний долгий вечер, но из-за урагана было темно, как ночью. Бешеный ветер ревел и сбивал с ног, ледяная вода заливала набережную, накатываясь большими пенящимися волнами и откатывалась, шурша и громыхая камешками, назад, лишь для того, чтобы обрушиться снова. Неву штормило третий день подряд. Опухшие черные тучи простреливало тонкими ослепительными нитями молний.
И все таки, чувствовалось, что ураган начинает стихать. Волны на реке были уже не такими высокими, однако, путешествие по Неве на катере все еще было рискованным мероприятием. Беженцы с Заячьего острова на него решились. А вот Васильевцы в свое время - нет. И теперь каждый жалел об упущенном зря времени. Не помогли, и вот теперь - конец крепости...
Маяки Ростральных колонн простреливали желтыми лучами туманную мокрую мглу - их решили не отключать. По давнишней традиции они все еще излучали холодный безжизненный свет, перемигиваясь с мощными прожекторами Петропавловской крепости, словно обмениваясь сообщениями. Это был осколок канувшей в Лету цивилизации, с которым было больно и тяжело расставаться. Со стороны Петропавловки доносились ставшие здесь очень громкими и отчетливыми хлопки винтовок, автоматный треск. Что-то в двух-трех местах полыхало на Заячьем острове, несмотря на сильнейший ливень.
На лужайке Стрелки уже стояли два прожектора, шарившие лучами по бушующей реке. Закутанные в плотные брезентовки, с поднятыми капюшонами, люди суетились, орали во весь голос, пытаясь перекричать ураган, но слышно их было лишь за несколько шагов. Дальше неистовый ветер подхватывал слова и уносил их прочь, в бушующий кипящий котел стихии.
Всегда ярко освещенная прожекторами Стрелка была единственным островком яркого света посреди погруженного во мрак огромного города. Она казалась Антону отколовшейся льдиной, на которой спасшиеся дрейфуют посреди безбрежного океана.
Антон, подбежав вслед за Комбатом к самой кромке набережной, не замечая, что одет не лучшим образом, уставился в темноту, на бурлящую реку; и тут его обдало высокой разгневанной волной. Комбат, матерясь, отступил, хотя был одет в цельный брезентовый костюм, защищавший и от холода, и от влаги, оставлявший открытым лишь лицо. Антон был в летнем камуфляжном обмундировании, полученном на базе. Он мгновенно вымок, в легких ботинках начало хлюпать.
– Куда лезешь, отойди нахрен отсюда!
– заорал подбежавший Хмельницкий, оттаскивая его за руку от воды, как ребенка. Антон, не отводя глаз от клокочущей пенящейся воды, отступал, послушно идя задом наперед за Хмельницким. Вода была живой. Она бурлила, притягивала и гипнотизировала. От нее невозможно было отвести глаз. Пучина манила...