Pandemonium Трип

Lonk Tony

Лето в Фундусе было адски знойным. Тратить считанные месяцы свободы в городе, среди раскалённого бетона и скучных лиц мучающихся от жары горожан, могли позволить себе лишь страдальцы без возможностей. Возможности Камиллы существенно расширились благодаря новому любовнику, готовому щедро платить за иллюзию отношений между мужчиной и женщиной. Он подарил ей уютный домик за городом,

где две семьи должны были хорошо провести время.

Тихий загородный уголок с десятками красивых домиков располагался в живописном месте между рекой Вита и сосновым лесом. Там, мальчики, привыкшие к подпольной городской жизни, сразу же принялись искать для себя новые приключения и бегали, подобно следопытам, по неизведанным местам, высматривая то, что могло их заинтересовать. Адам был одет в новую и модную одежду, а Мазафакер продолжал носить старые, рваные футболки и застиранные шорты с пятнами, которые он стыдливо прикрывал на людях. Встретив сына, после потасовки у «заброшки», Мария не стала задавать лишних вопросов. Она успокоила Адама, попросив больше не попадать в такие ситуации, о которых он не хотел бы рассказывать, и уже на следующий день они отправились на рынок, где оставили большую часть скромных семейных накоплений. Встретив сына, после той же потасовки у «заброшки», Камилла рассердилась, но тоже не стала задавать лишних вопросов – ей было хорошо известно, что желание дознаться правды у воспитанного ею ребёнка не имело смысла. В качестве наказания, она заставила Мазафакера носить те вещи, которые у него остались, и делегировала ему весомую часть своих материнских обязанностей. Без права на какую бы то ни было поддержку со стороны, он должен был следить за своим гардеробом самостоятельно.

С наказаниями для Мазафакера сложилась отдельная история. После вскрывшейся правды, отношение Камиллы, к внезапно оказавшемуся неродным сыну, стало стремительно деградировать. В ней зародилось и пустило корни чувство глухой ненависти к нему за то, что он чужой. В её понимании, фактом своего существования Кассий убил все её ожидания. Чем больше времени она думала об этом, тем невыносимее было осознание, что они двое связаны друг с другом навсегда. Также она ненавидела саму себя

за ту любовь к нему, что сохранилась в ней и доставляла одну лишь боль. Ситуация усугубилась, когда, сидя перед телевизором, она случайно увидела любимого мужчину – его избрали президентом той страны, в интересах которой он служил агентом чуть больше десяти лет тому назад. Прежний президент скоропостижно скончался от старости, а все те, кого считали его преемниками, незадолго до этого были арестованы по обвинению в измене родине. С выявлением правды об Адаме, Камилла сразу же попыталась воскресить прежде жестоко убитые надежды. Новые обстоятельства внесли окончательную ясность – у неё не было шансов на чудо. Никто не позволил бы ей выйти на связь с президентом государства, в национальный код которого были вписаны жёсткость и относительный имморализм. И вновь, всему виной стал Кассий, невольно оказавшийся лишним элементом её истории. По злому стечению обстоятельств, на следующий день после прогремевшей на весь мир новости, Камиллу вместе с Марией вызвали в школу, где обеих отчитали за андеровские татуировки на руках их сыновей, которые ни одна, ни вторая до этого не замечали. Понимая ничтожную степень своих возможностей в решении этой проблемы, Мария пообещала, что Адам будет приходить на уроки в рубашках, скрывающих его позор, и ни при каких обстоятельствах не обнажит перед одноклассниками свои руки выше кистей. Понимая, что надо действовать жёстко, Камилла пообещала директору то же, что и Мария, но по дороге домой зашла в единственный на весь Фундус секс-шоп, где купила кожаную плеть. Дома, она впервые заставила Мазафакера наказывать себя самоистязанием, и с тех пор, за каждый проступок, он должен был стегать себя плетью до набухающих кровоподтёков на спине или до тех пор, пока мать не велит остановиться. Даже накануне поездки за город, Камилла напомнила ему, что атрибут самонаказания должен находиться в его походном рюкзаке вместе с вещами или вместо них. Мазафакер быстро адаптировался к новому этапу своего становления. Наличие личной плети он воспринимал, как повод для гордости, а не унижения.

Конец ознакомительного фрагмента.