Панджшер навсегда (сборник)

Мещеряков Юрий

– Слушай, что-то на «духов» не похоже, слишком грамотно, даже профессионально. Наверное, по антеннам вычисляли.

– Еще бы не вычислить. Ну и тех, кто рядом, под гребенку. А рядом командиры, вот и весь расклад. И что тут мудрого?

– Что делать будем, мужики? – Сапер переводил взгляд с Маркова на Ремизова, словно ожидал от них совершенно простого, но крылатого решения, которое уже витало над их головами, совсем близко, рядом. Только протяни руку, только открой последнюю страницу недочитанного учебника тактики, где собраны все подсказки.

– Их спасать надо, – тупо выдавил из себя Ремизов. Над его головой не витало ничего, он только прислушивался,

пытался уловить звук отдаленной стрельбы, но жужжащая в отдалении пчела так и не дала ему ничего услышать.

– Кто спасать будет, ты, что ли? Там двумя взводами не обойдешься, – поежился Марков, нечаянно представив, что их ждет.

– Не нам решать, двумя взводами или двумя ротами, – не согласился Горелов.

– И Мамонта на связи нет. Где же он есть? Где его черти носят?

– И не ему решать, – вскользь бросил Ремизов. – Ну-ка, прикинем по карте.

Прикидывать оказалось нечего. Расстояние в семь-восемь километров для солдата и не расстояние вовсе, но на этом участке между ними лежал крутой горный кряж, из которого вырастали заоблачные пики Гиндукуша. Надо было дважды спуститься в долины и дважды подняться на хребты, перейти через них без троп и перевалов, и только тогда они оказались бы в районе Малимы, того кишлака, где сейчас умирал первый батальон.

– Мы ничего не сможем сделать. – Голос Ремизова ослабел и потух.

– Нам потребуется часов десять, а то и больше. – Стало очевидным, что теперь все они только статисты, а драма жизни идет на другой сцене.

– А если налегке?

– Арчи, ты сбрендил, кому мы там нужны налегке?

– И потом, это мы сможем, а бойцы – нет. Они и так еле живы, а здесь бежать надо, чтобы хоть как-то, хоть к чему-то успеть.

– Значит, ребятам хана?

– Ты не врубился. Мы ничего не сможем сделать. Ты не понимаешь?..

– Как раз понимаю. При любом раскладе надо подойти ближе. Никто не знает, что и когда потребуется. Куда же пропал Мамонт?

* * *

Получив боевой приказ и выйдя с совещания, Королев обозвал себя перестраховщиком и успокоился. Карцев, ставший полтора месяца назад из командира танкового полка командиром мотострелкового, внушал ему неподдельное уважение. Больше года на войне, спокоен, уравновешен, но при этом обладает харизмой, однажды принятых решений не меняет, все дела доводит до конца. И организатор что надо, и мужик стоящий. В общем, его полк работал как часы. Каждый офицер в глубине души мечтает служить в таком полку, где предсказуем каждый день, где есть порядок во всем, начиная с того, как приготовлена солдатская каша.

С рассвета третья рота продолжила движение по правому хребту. Мины к минометам, дополнительные гранаты к подствольникам Королев разрешил не брать, но это все, что он мог позволить роте прикрытия. Оставить людей без пайка, без воды? Снять с них половину боекомплекта? Вот головная боль! Ни первого, ни второго делать нельзя, это ясно как белый день. А из этого следует, что при полном боекомплекте они будут отставать от батальона, передвигаясь по отрогам и осыпям, и не смогут обеспечить полноценное прикрытие на своем фланге. Впереди по берегу Хазары шли саперы, разведчики, выполняя роль головной походной заставы, следом – группа управления батальона, вторая рота, гранатометный взвод, минометная батарея. Нет в этом перечне только первой роты, которая после подрывов мостов на Кабульской трассе обеспечивала охрану района. Королев позволил себе паузу в тридцать минут, пока рота прикрытия поднималась на указанный

ей уровень, и, убедившись, что ни в какие предполагаемые нормы по времени она просто не вписывается, начал движение основными силами. Действовать приходилось по обстановке, но в этом нет ничего нового, на то она и война. Разогнав туман, начинался по-весеннему теплый, солнечный день, он совсем не располагал к тревожным мыслям, не вызывал беспокойства. Кто-то же должен помнить, каким выдался этот день, кто-то же помнит…

На связь вышел командир дивизии.

– «Клен», где находишься, доложи обстановку.

– Головным дозором прошел… – По кодовым таблицам он назвал кишлак Зарди, что расположен недалеко от входа в ущелье.

– Почему так медленно?

– Я выполняю боевую задачу согласно приказу «Стрелы». Мой «Клен-три» выдвигается по гребню западнее, он не успевает за мной.

– К черту «Стрелу», он отстранен от руководства операцией. Слушай мой приказ. Немедленно снимай третье хозяйство с хребтов, подтяни его к себе, не распыляй силы. Времени у тебя в обрез.

– Товарищ два ноля четвертый, я – «Клен». Я останусь без прикрытия.

– Я направляю к тебе «горбатых», они уже в воздухе.

– «Горбатые» – это не прикрытие.

– Я тебе приказываю! – Голос комдива срывался, стал жестким и злым.

– Но если «духи»… Есть информация…

– «Клен», не выполнишь приказ, под трибунал отдам. Ты хорошо меня понял? Наращивай темп. К шестнадцати часам вы должны быть у контрольного ориентира.

Привыкший беспрекословно выполнять указания старших руководителей, как того и требовал Устав, капитан Королев точно так же выполнил приказ командира дивизии, но при этом так и не решился связаться с Карцевым и выяснить, что происходит. В свою очередь командир полка и сам пропал из эфира, как будто батальон, проводящий боевую операцию, его вовсе не интересовал. Королев выполнил приказ, несмотря на то что обстановка требовала совершенно обратного. Идти плотной колонной на дальности практической стрельбы от угрожающих скал, расщелин, каменистых гребней – в этом был твердый характер командира, но это было и безумие. После трех часов марша, пройдя Малиму, батальон сделал короткий привал. До Пизгарана оставалась меньше половины пути. Комбат уточнил задачи, отдал последние указания. Все просто, все расписано, как по нотам. Вперед!

Но в ту же секунду, как только дозор попытался начать движение, небо треснуло, и зеленая долина облилась красной кровью. Свистящие медно-стальные «осы» с азартом и ненавистью врезались в нарезы, разгонялись в стволах вражеских пулеметов и винтовок, заряжались убойной силой и неслись навстречу своим целям. Те, кому из них не повезло, бились в камни и с режущим, рваным воем бесславным рикошетом уходили в сторону противоположного хребта, но другие делали свое обыденное дело – пробивали каски и бронежилеты, ломали ребра и черепные кости, останавливали сердца и судьбы…

Комбат-один Королев погиб не сразу, но так и не смог спросить: где же «вертушки»?! Где же «вертушки», которые клятвенно обещал командир дивизии? Не смог он и ответить на простой, казалось бы, вопрос, что страшнее: угроза военного трибунала или гибель многих и многих преданных ему людей, его солдат, его офицеров. Вместе с ним на этом растерзанном пятаке земли, несколько раз простреленный, уткнулся в нее замполит батальона Грядунов. Бесшумно и беспомощно опрокинулся на спину батальонный связист, его правая рука продолжала сжимать тангенту многократно пробитой и ставшей бесполезной радиостанции.