Панфурик
Шрифт:
Понимая, что у него могут быть неприятности от начальника управления, Алексей позвал его в другое купе.
– Ну-ка, рассказывай!
– А что рассказывать?.. Приехал я домой на север, жена наехала, что деньги не высылаю. Пришлось развестись, чтоб элементы они получали вовремя и постоянно. Пришёл я в контору, тут мне насос дали. Довезли до вокзала, посадили в вагон, а уже перед самым отходом поезда привезли телеграмму, которая несколько дней лежала где-то в конторе. В телеграмме – мать умерла. Вот так и уехал, а по дороге решил, что, хоть, на могилу матери заеду.
– Да-а-а… Сочувствую тебе, - Алексей помолчал. – Что
– Не знаю я. Он меня, точно, съест.
– Ладно, не расстраивайся, я тебя поддержу.
Виктор ушёл к себе в купе, откуда снова послышался весёлый оживлённый разговор, а Алексей подумал о начальнике управления, с кем у него были сложные отношения. Иван Семёнович, так его звали, был крупным мужчиной с бычьей шеей и большим животом, жёстким характером и почти хамской бесцеремонностью; но, вместе с тем, это был отличный организатор, человек, знающий дело, и, если было надо, прислушивавшийся к мнению подчинённых. И первым, кто встретил их на территории базы, был именно он.
– Подожди! – сказал он Алексею, намеревающемуся доложить о делах, а затем обратился к Виктору. – Иди сюда, Плотников! Ты где был, подлец?! Мы тебя десять дней ждём!
Алексей приблизился к нему и, наклонившись к уху, тихо сказал:
– У него мать умерла.
– Ты, хоть бы, телеграмму дал, - уже мягче продолжал начальник. – Так, ладно, дело сделано. Сдай насос на склад и устраивайся. Завтра - на работу!
Прошла неделя. Алексей встретился в пятницу вечером с Натальей, а в воскресение днём она ушла к родным, и хотя они не договаривались, что он проводит её на электричку, парень всё-таки поехал на вокзал. Оставив машину, направляясь на перрон, он вышел из-за здания вокзала и понял, что подошла электричка из Вологды, та самая, на какой должна была уехать девушка, а вслед за тем услышал её громкий голос, поразивший его. Она почти кричала, окликая какого-то Артёма, не обращавшего на неё внимания, голос её был грубый, хриплый, как у ругавшихся торговок на базаре, как крик павлина в Сочинском дендрарии. Артём, с его явным безразличием к Наталье, её отвратный крик уничтожили Алексея, безмолвно стоящего на перроне; она же, направляясь к вагону, неожиданно для себя увидела его и остановилась, растерянная; Алексей пристально поглядел на неё, отвернулся и направился к машине. Больше они не встречались.
Прошло ещё два года. Управление вело работы в другой уже местности и базировалось
9.
около крупного города на небольшой станции рядом с ним. Субботним вечером Алексей возвращался домой с его окраины, где был по личным делам и увидел идущую впереди знакомую женщину, работавшую вместе с ним нормировщицей в конторе, а догнав её, взял у неё сумку с продуктами, очевидно, та специально ходила в магазин отвариться.
– Тяжело ты нагрузилась, Валюша.
– Знаешь, не хочется лишний раз в город ходить, всё-таки не близко. А вот как сейчас, вечером, то и опасно.
– Опасно?
– Ну да! Особенно в этом месте.
Они подходили к подземному переходу, устроенному под железной дорогой.
– Ты же, наверное, слышал, что здесь местная молодёжь пошаливает?
– Да, конечно, здесь были драки, но это же с парнями молодыми, не с женщинами. Тебе-то что бояться?
– Как – что? Вы…ут!
Алексей в растерянности подумал, что ослышался,
– Да так, что не встанешь.
Алексей выдохнул, успокаиваясь.
– Ну, Валентина, ты меня убила! Разве можно так с посторонним человеком?!
– Какой ты посторонний? Ты почти родной! Тебе я б сама дала, - говорила она.
– Как бы я потом твоему мужу в глаза смотрел?! – улыбнулся Алексей.
– Что – муж?! Вон, недавно, в «красном уголке» Агнюшу попросили указать, кому она давала, так все женатые мужики разом в дверь ломанулись.
– Что, правда?
– Ещё бы!.. Я, вот, не знаю, был ли мой там, среди них. Узнаю, что был – убью!
– Так ведь неизвестно, что от неё ожидать, от сумасшедшей.
– Не скажи… Она врать не умеет.
Агнюша, молодая женщина, слабоумная с детства, жила с родителями в небольшом пристанционном посёлке, и, по слухам, была уже давно стерилизована, потому что не имела ограничений в сексуальных связях; с появлением же в этих местах строителей, обитала в их городке, имея теперь постоянного партнёра, Панфурика, тогда как, очевидно, не обделяла вниманием и других желающих, но к Плотникову была привязана всем сердцем, считая его своим мужем. Говорят, когда её спрашивали, было ли у неё с кем-то, она доставала из кармана пальто какую-то грязную тряпку, показывая её, и говорила торопливо: «Было! Было!»
Рассуждая об Агнюше, они с Валентиной дошли до городка, где Алексея встретили новостью: какая-то девушка ждала его в вагончике, где жил Панфурик. Удивившись этому, он прошёл к тому вагончику, открыл дверь и замер на пороге: в тамбуре, делящем вагончик на две половинки, на ведре сидела женщина в ночной рубашке, ничуть не смутившаяся при его появлении, и тогда он понял, что это и есть та самая Агнюша, подруга Панфурика. Ему стало неприятно от такой встречи, он поспешил открыть дверь в правую половинку вагончика, где у входа на стуле сидела Зоя, его девушка, с кем встречался несколько раз в выходные дни. Она о чём-то доброжелательно разговаривала с мужчинами, сидящими за столом. Поздоровавшись, Алексей сказал:
– Извините, ребята! Мы пойдём. Спасибо, что приютили Зою!
10.
Когда они выходили, Агнюши в тамбуре уже не было, а Алексей заметил, что Панфурика в правой половинке вагончика тоже не было.
– Как ты там оказалась, в этом вагончике? – спросил он девушку.
– Мне сказали, тебя нет в городке, предложили подождать.
Прошло несколько дней, Алексей расстался с Зоей, ему не нравился её запах; придя однажды в комнату общежития, где она жила, он изумился, насколько этот запах был для него отвратен и тяжёл. Такого рода разрывы с подругами его уже мало трогали, не оставляя следа ни в душе, ни в памяти.
В это время Панфурику предстояло выехать работать на отдалённый участок трассы, Агнюша пришла провожать его с узелком своей стряпни и до отправления вахтовки, на какой он уехал, причитала и выла в голос, словно чувствовала неминуемую беду; через месяц он умер.
Впрочем, как говорят, беда не приходит одна. На другой день после похорон Виктора Агнюшу нашли замёрзшей на его могиле. Она лежала на боку, положив голову на холмик, а другой рукой словно обнимала его. Говорили, что похоронили её рядом с ним, в соседней заранее выкопанной могиле, что на похоронах было мало народу, лишь родные и знакомые по посёлку, да некоторые сердобольные женщины из городка строителей.