Пангаториум. Контрабанда
Шрифт:
– Это не чай и не кофе, - улыбаясь сообщила она.
– Нет, -вздохнул Неголь, - это цветы столвика. Не нравиться?
– Немного непривычный вкус, но мне нравиться. И согревает.
– Я всегда собираю и сушу на всю зимую, - поведал Неголь.
– Не скучно в лесу одному жить? Ты вроде не сильно старый ещё.
Охотник засмеялся и почесал под носом.
– В лесу скучно не бывает. Всегда чем-то занят. Заготовки, охота, всегда надо быть на чеку чтобы тебя не съели или не убили.
– Кахину?
– И Кахину тоже. Ко мне они стараются налезть.
–
– Порой мне кажется, что у ребят из этого клана чувство страха давно атрофировалось.
– Так это всё-таки клан. Не народ, не племя, именно клан?
– Именно клан. Очень большой, со строгой дисциплиной и своей иерархией. Мой отчим был жрецом клана. Но стал изгоем. Влюбился.
Неголь грустно улыбнулся и посмотрел на стол.
– Любовь у них под запретом? – удивилась Наталия.
– Да, если полюбил женщину из контрабанды. И вместо обмена на телароид отпустил на свободу.
– Так он влюбился в землянку.
– Да, с первого взгляда. В мою мать. Я совсем ещё ребёнком был.
– Не любишь жить с родителями?
– Мама погибла. Разбилась на коптере в Менокене. Пилот был неопытным и подлетел слишком близко к столпу Воско на поясе. Телароид теряет свою энергию у пояса. Моторы коптера остановились, и они рухнули.
– Соболезную, - с сочувствием сказала Натали.
– Спасибо, у нас другое отношение к смерти. Я больше жалел сам себя, от того что остался без любимого человека.
– Тяжело было?
– По началу невыносимо. Отчим и так был не общительным, а после гибели мамы совсем замкнулся. Мы с братом оказались предоставлены сами себе. В итоге Трида затянула улица. Потом он стал преступником. Возомнил, что он настоящий Кахину, а не полукровка. Собрал вокруг себя всякий сброд включая изгоев и чудит в Нижнем Менокене. Дорос до авторитета. Отец говорил ему, что он заблуждается и Кахину никогда не примут за своего полукровку. У изгоев больше шансов вернуться в клан. Брат гордец никого не послушает. Его отец, мой отчим, Рааси от него отрёкся. Он сколько сил вложил в него, столько знаний. Со мной Рааси никогда столько не занимался. Время шло. Однажды мы с Тридом сильно повздорили, чуть не застрелили друг друга. Всё из-за Рааси. Брат начал оскорблять отца, я вступился. Подрались. После того родной сын так к нему отнёсся, он решил уйти жить в Лес Токопи. Я увязался за ним. Вот так я и стал охотником, с лучшим наставником на Панге. Правда недавно он пропал, просто ушёл и ничего не сказал.
– Грустно, - заметила Наталия.
– Нет. Нормально. Я привык. Отчим со мной в домике не жил, он настоящий Кахину, лес его дом. Но он всегда был рядом. Теперь я совсем один.
– А как же женщина? Без женщин совсем наверно тоска? – шутливо спросила Шапиро, чем вызвала лёгкое смущение и скромную усмешку своего собеседника.
– Летом приезжают сборщики смолы с деревьев Токопи, среди них много женщин, - уклончиво ответил Неголь.
Наталия рассматривала охотника с интересом. Рядом с этим лесным человеком ей было спокойно и комфортно. Девушка с интересом рассматривала его лицо, было в нём что-то притягательное, мужественное и в тоже
– Понятно. Зимой значит, как медведь в берлоге на спячке, - пошутила она.
– Вроде того. Зима время отдыха. Надо набраться сил для нового сезона.
– Приезда сборщиц смолы? – игриво заметила девушка.
– И для них тоже.
– И не скучно зимой?
– Нет. Фильмы смотрю. Музыку слушаю, ловушки проверяю. Есть чем заняться.
– Сколько тебе было, когда ты сюда попал? – сменила тему девушка.
– Два с небольшим. Земных, разумеется.
– Да. Здесь год на много больше, это я уже поняла.
– Здесь и живут на много дольше. И не болеют совсем.
– Скажи, ты тоже помнишь, что, умер, а потом ожил? – стало интересно Шапиро, как переносят контрабанду маленькие дети.
– Конечно помню, - уверенно ответил Неголь.
– Но тебе же было всего два с небольшим! – не поверила девушка, - дети в таком возрасте ничего не помнят.
– Я помню только то состояние. На самом деле люди всё помнят, только память засыпает с возрастом, вместе с разумом человека. Чем старше становиться, тем крепче спит. У землян ведь тоже есть ГЕС, правда в зачаточном уровне - аура.
– Да, я что-то такое слышала. Аура, чакры, йога. Не моё это всё. Я дитя науки.
– Наука ничего не рождает. Наука только наблюдает и даёт названия или определения. В большинстве случаев условные. На деле наука до конца ничего объяснить не может. Наука — это самое крепкое снотворное для разума. Она что-то видит, как это называет и говорит о фундаментальных знаниях и новых открытиях. А на деле гипотез больше чем утверждений.
– Наука постоянно развивается, - не согласилась Наталия.
– А зачем? Сколько не развивайся не до конца во всём не разберёшься. Чем больше открытий будет, тем больше вопросов они породят.
– Откуда такие познания?
– Моя мать была учёным. Занималась квантовой физикой. Она с отчимом часто спорила, - Неголь улыбнулся всплывшим воспоминаниям, - отчим всегда доводил её до тупика. Она так злилась из-за этого.
– Твой отчим бывший жрец, смог поставил в тупик учёного?
– Да. Всегда.
– И что же утверждает твой местный папа?
– Он утверждал, что не надо ничего доказывать, мир слишком сложно устроен, чтобы пытаться его понять. Всё равно зайдёшь в тупик. Дана жизнь, вот и живи. Радуйся.
– Мол говорит, нас называют данаки, что-то вроде чокнутых, но же нормальные - Шапиро растерянно улыбнулась.- Мы помним свою другую жизнь на планете Земля. Те, кто пришёл сюда в более старшем возрасте, чем я, - сразу уточнил Неголь. Пангаторианцы, те что здесь родились не помнят этого.- Прошлую жизнь, - спросила девушка.- Для местных прошлую. Для нас просто другую. Данаки не закончили свой жизненный цикл. Нас как бы на время сюда украли. Контрабанда. Потом обратно на Землю скорее всего. Этого я уже не знаю.