Пангея. Книга 2. Подземелье карликов
Шрифт:
Девочка даже не ушиблась. Приземлившись на корточки, Белка взглянула наверх. Гроздья светящихся цветов слегка покачивались, хотя Белка совсем не чувствовала ветра. Ладно… А если попробовать упираться руками в одну стену, а ногами — в другую?
Именно в этот момент Белка и поняла, что на нее смотрят. Должно быть, краем глаза заметила движение. Опустив взгляд, девочка уставилась на темный силуэт, появившийся за зеленой стеной.
Белка не видела лица, лишь расплывающиеся очертания фигуры. Ну а лицо… Белка и так знала, какое оно будет. Чуть старше, чуть моложе, но все равно
Послышалось тихое шипение. Зеленая вода быстро убывала, а вслед за этим стена поползла вверх. Как дверь на звездной лодке.
Белка напряглась. Вот сейчас… Как только стена приподнимется достаточно, чтобы она могла под ней проскочить… Стена приподнялась, а Белка продолжала сидеть на корточках.
На пороге показалась женщина в прозрачной одежде. Белка никогда бы не смогла сказать, видела ли она ее раньше. Это с легкостью могла быть и та девушка, которая убежала от них в лесу с хищными цветами. Или кто-то, кого они видели в огромном селении. Одна из охотниц, снявшая свои блестящие одежды и отложившая жалящее копье, — даже та, что отняла у нее фигурку Хранителя Рода. Все то же красивое лицо, загорелая кожа, вьющиеся волосы, собранные в хвост на затылке.
Когда она подойдет ближе… Силы свернуть ей шею у Белки найдутся. Женщина вошла; Белка не сдвинулась с места.
Женщина приветливо улыбнулась. В руках она держала широкую круглую пластину, на которой стояло несколько мисок из твердого льда. Белка увидела фрукты, еще какую-то еду, высокий прозрачный горшок с зеленоватой водой. Подойдя к девочке почти вплотную, женщина поставила пластину с едой на пол.
Белка продолжала сидеть. Руки дрожали от напряжения. У этой женщины совсем ведь нет оружия — ни жалящего копья, вообще ничего… Ладно, пусть и не свернуть шею. Оглушить или придушить, чтобы она потеряла сознание…
Женщина что-то сказала, указывая на еду. А затем, сообразив, что Белка ее не понимает, изобразила, будто надкусывает невидимый фрукт, сделала вид, что жует, и погладила себя по животу.
Девочка вздрогнула. Неужели эта женщина и впрямь считает ее такой глупой? Думает, будто Белка не знает, как выглядит еда?
Чуть приподняв голову, Белка глянула на женщину из-под упавших на лицо косичек. Та широко улыбнулась. Она снова погладила себя по животу и мечтательно закатила глаза к потолку. И она всерьез думает, что после того, что случилось, Белка сможет съесть хоть что-то в этом селении?
Живот предательски заурчал. Должно быть, женщина это услышала. Она радостно закивала, тыча пальцем в еду. Затем согнула руку в локте и постучала себя по предплечью.
Интересно, понимает ли она, что прямо сейчас Белка думает лишь о том, как бы до нее добраться? Так, чтобы она не успела ни закричать, ни позвать на помощь?
Женщина отступила на полшага. Лицо ее стало чуть более суровым, хотя улыбка никуда не делась. Она снова указала на еду, ткнула пальцем в Белку, а затем изобразила, будто бежит. Пару раз взмахнула рукой, ребром ладони рассекая воздух…
И тут же состроила нелепую рожу: кривя рот, женщина протянула к Белке руки, растопырив пальцы, будто это лапы саблезубой кошки. Словно она хотела напугать
Белка даже не дернулась. Таким глупым образом у кайя пугали только самых маленьких детей. А она не ребенок. Женщина продолжала скакать перед носом, пытаясь изобразить нечто совсем невообразимое.
Белка взмахнула косичками. Ну и зачем все это? Что она хочет сказать? Через мгновение-два… Все должно получиться с первого раза, второй попытки не будет. Ударить затылком о стену?
Прекратив скакать, женщина снова ткнула пальцем в еду. На этом представление закончилось. Женщина развернулась и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Девочка сжалась — ну же! Она ведь не смотрит! Она ничего не успеет понять…
Вот сейчас, когда женщина подойдет к двери… А потом? Куда ей бежать? И как далеко она сможет забраться, прежде чем женщины с жалящими копьями ее догонят?
Стена зашипела, наполняясь водой. Белка заскрипела зубами, глядя на то, как она опускается, запечатывая выход. Но почему! Почему она не смогла?
Некоторое время за стеной еще маячил темный силуэт, но потом и он исчез. Белка снова осталась одна.
Сила, сковывавшая мышцы, разом отпустила. Застонав, Белка упала на пол и осталась лежать, глотая воздух. Казалось, стены комнаты сжимаются, будто наполняются изнутри тягучей черной водой. Еще немного — и ее раздавит. Белке мерещились дрожащие тени в глубине черного льда. Они смотрят на нее, слышат каждый ее вдох… Ну почему она не смогла? Женщина ведь была так близко!
Девочка посмотрела на фрукты в мисках. Рот тут же наполнился слюной. Белка сглотнула… Живот, казалось, прилип к позвоночнику.
Фрукты блестели разноцветной кожурой. Манили, как влечет холодный ручей жарким летним полднем. Ягоды, крупнее и сочнее которых она никогда не видела; толстые початки с желтыми и красными зернами; раскрытые стручки с горошинами, огромными, как глаз бизона… Белка увидела и толстые стебли, похожие на полоски вяленого мяса. Ноздри затрепетали, от запаха еды закружилась голова.
Они ведь не хотят ее убивать? Если бы они этого хотели, они тысячу раз могли это сделать… Белка осторожно взяла стебель, похожий на вяленое мясо. От него и пахло мясом, пусть он и был зеленым и странно волокнистым. Может, это мясо той ветки-змеи, которую девочка заметила в странном лесу? Как бы то ни было, выглядел он очень вкусным.
Закричав, Белка отбросила стебель в дальний конец комнаты.
Они что, и впрямь думают, что она будет это есть? Что она позволит злым духам пробраться в тело? Чтобы они выели ее разум, как это случилось с Вимом? Или, что хуже, сожрали душу? Превратили в пустышку… Одну из них?
Белка зажмурилась. Она кайя, она сильная — сильнее любого голода. Схватившись за край пластины, Белка рывком отбросила ее в сторону.
Еда разлетелась по комнате. Что-то громко звякнуло. Вскочив, Белка принялась с яростью топтать фрукты, размазывая их по полу. Брызнул сок, холодная мякоть скользила под босыми ногами. Белка упала, но все равно продолжала давить фрукты, пока на полу не осталось только хлюпающее месиво.