Пангея

Сапожников Борис Владимирович

В дело вступили танки Биберштайна и орденские. Они давили мертвецов, расстреливали из пушек и пулеметов. Двигаясь вперед, проделывали широкие просеки. Действовали сообща, выбросив из головы телеграмму с орбиты.

А при этом в траншеях шла жестокая резня. Живые убивали мертвых. Мертвые - живых.

– Держитесь ближе ко мне, юноша, - бросил я Елене, оказавшейся у меня за спиной, как и при штурме альбионских траншей.

Навал мертвецов начал спадать. Значит, их осталось мало, и этим надо воспользоваться. Переломить ситуацию.

– Они слабеют!
–

выкрикнул я.
– Вперед! Обратно на банкет! Перестреляем их, как куропаток!
– Я толкнул локтем Елену и бросил ей намного тише: - Поддержите меня, юноша.

Услышавший мои призывы вахмистр Быковский, как раз добивший очередного мертвеца в альбионской форме, тут же включил ревуны на доспехе. Они отчаянно хрипели, но все же на многих подействовали как надо.

– На банкет!
– поддержал меня он.
– Добьем гадов!

– Ударная мы пехота или нет!
– крикнул фон Ланцберг.
– Хватит в окопах сидеть! В атаку!

И первым подал пример. Насадив на штык очередного мертвеца, готового спрыгнуть в траншею, он буквально перебросил его через себя. Он выпустил карабин, буквально взлетел по лесенке, пустил в дело саблю. Быстрым ударом разрубил голову в каске, вскрыл грудную клетку, выпустил кишки. Плюхнулся на банкет, подхватил чей-то карабин. Открыл огонь.

Я последовал за ним. Елена не отстала от меня. Чтобы занять нормальную позицию, мне пришлось столкнуть вниз тело драгуна. Меня это давно уже не могло смутить. Однако я машинально покосился на Елену. Она не обратила внимания на трупы, рядом с которыми пришлось залегать.

Мертвецы шагали на нас, постоянно стреляя из лучевых винтовок и карабинов. Но были они по большей части "некондиционные", почти у всех ноги были протезированные, а иные и вовсе выглядели так, будто были собраны из нескольких тел. Плелись они намного медленней своих передовых товарищей, и ни о каком соблюдении строя уже речи быть не могло.

Отбившись от тех, кто уже преодолел бруствер, наши солдаты вскарабкивались на банкет и начинали стрелять по плетущимся через проволочные заграждения мертвецам.

Я приподнялся над бруствером, уперся для удобства локтем, выбрал себе цель. Выстрелил раз - мертвец в коричневой форме траншейника падает на мерзлую землю. Второй выстрел - рядом с ним валится гренадер, до гибели служивший в полку Фермора. Третий - луч насквозь прожигает нечто жуткое, будто выбравшееся с самого дна ночного кошмара. Кажется, после смерти его переехал танк, превратив всю нижнюю часть тела в кровавое месиво, из которого торчали стальные протезы. К какой армии принадлежало это нечто, определить было невозможно.

В какой-то момент я поймал себя на том, что совершенно машинально выбираю себе цели почти исключительно из мертвых альбионцев. А ведь теперь все эти ходячие трупы наши враги. Об этом надо помнить все время. Каждую минуту. И я начал выбивать на одного альбионца одного убитого соотечественника. Села батарея лучевого карабина. Я не стал даже перезаряжать его. Просто вынул из пальцев ближайшего трупа длинную егерскую винтовку. И продолжил стрелять.

В

дело вступили пулеметы, расчеты перебили мертвецов. Орудия и малые мортиры больше не тратили снаряды на столь мизерное количество врагов. Разве что швыряли иногда мины в скопления больше пяти-шести мертвецов. Танки вернулись на исходные позиции. Потерь среди них не было, на первый взгляд, вообще.

Я улучил момент и спустился с банкета. Заняв наблюдательную позицию, стал осматривать поле боя. Терранцы практически добили наступавших на них мертвецов. Их мощные ружья были даже эффективней наших лучевых винтовок. Тяжелые пули пробивали трупа насквозь, некоторых даже подбрасывали в воздух, отрывали конечности и протезы, напрочь сносили головы. Те же, кто забирались на бруствер, бились о щиты, которым были нипочем лучи, они оставляли на их поверхности длинные ожоги, но пробить не могли. И их тут же начинали рубить алебардными лезвиями на стволах. А ведь лезвия эти оказались намного эффективней наших штыков.

Ну да, терранцы воевали с демонами несколько столетий. Теперь я уже верил во все, что рассказывали о демонах на Потерянной Родине.

Последних мертвецов добили через четверть часа. Они остались лежать среди груд таких же, умерших дважды, солдат.

– Майор, - обратился я к Штайнметцу, - собирайте всех огнеметчиков нашей бригады. Вахмистр, - это уже Быковскому, - соберите все трупы в траншеях, не делайте разницу между нашими и теми, кто пришел к нам. Сожжете сначала собранные тела, а потом, майор, пройдетесь по тем, что лежат на бруствере и дальше. Сил противника не видно, так что, думаю, вы сможете справиться с этой задачей без особых проблем.

– Есть, - ответил Штайнметц.

– Слушаюсь, - козырнул Быковский.

Также поступали и командиры остальных частей нашей линии обороны. Тела сваливали в огромные горы, часто не снимая доспехов, а только забирая оружие, заливали горючим для огнеметов и поджигали. Отвратительно чадящие костры задымили по всей линии траншей. Рядом с ними постоянно стояли огнеметчики и бойцы с канистрами, постоянно поливающие горы тел и охаживающие их струями пламени. Из-за дыма все носили противогазы, и спать нам, похоже, придется в них. Ведь еще предстояло жечь трупы, лежащие перед нашими позициями.

Вот только сделать этого мы уже не успели. Потому что меньше чем через час начался обстрел. Демоны сразу открыли огонь. Без пристрелочных и пробных выстрелов. Сгустки темного вещества, внутри которых мелькали молнии, врезались в бруствер. Самые большие легли очень близко к "Бобру". Некоторые ударились в вернувшиеся на позиции танки Биберштайна и Братства. Боевые машины мгновенно вспыхнули, превратившись в оплавленные остовы.

Тут же в ответ грянули орудия "Бобра". Не знаю уж, как они обнаружили позиции вражеской артиллерии, а может, и вовсе лупили в белый свет, как в копеечку, лишь бы не стоять под вражеским огнем. Затем крейсерский танк дернулся и начал откатываться назад, стараясь как можно быстрее уйти по защиту брустверов. Покатились назад и танки с другого фланга.