Пангея

Сапожников Борис Владимирович

– Нечего тут обсуждать, - махнул рукой Литтенхайм.
– Я не хуже вашего понимаю, что иного выхода у нас нет. Но надо будет провести массированную артподготовку. Расстрелять как можно больше снарядов тяжелой артиллерии по сосредотачивающемуся врагу. И, конечно же, устроить авианалет, о котором я вам уже говорил. Тяжелых бомбардировщиков хватает и у нас, и у вас. Мы готовы предоставить вам наши аэродромы и перегрузить ваши бомбы в наши склады.

– Это технические вопросы, - заявил Калатрава, - их мы можем обсудить уже на общем совещании. Сейчас мы договорились о главном, мы будем драться с демонами плечом к плечу.

Начальник авиации

армии Доппельштерна генерал-лейтенант Штернберг давно хотел посмотреть на того, кого он считал своим главным врагом. Бригадира Гилмура, занимающего ту же должность в войсках фельдмаршала Чепмена. Хотя представлял он эту встречу совсем иначе. Чаще всего это был воздушный бой, где его истребитель схватится с машиной альбионского бригадира. Победителем в нем, конечно же, всегда выходил Штернберг.

Но встретиться пришлось при совсем других обстоятельствах. Генерал-лейтенант и представить себе не мог, что они вместе будут сидеть у него в командном пункте, на главном аэродроме армии Доппельштерна, и обсуждать деталь совместной операции. Пресловутых демонов Штернберг и в глаза не видел, однако не мог же он не верить докладам командующего бомбардировочной авиацией генерал-майора Шенка, который лично летал бомбить их артиллерию.

– Наша операция, - задумчиво протянул Гилмур, поглаживая чисто выбритый подбородок, - потребует идеальной слаженности действий. Конечно, и наши и ваши пилоты - настоящие профи, провоевавшие не один год. И здесь, и на других планетах. Однако у нас нет опыта именно совместных действий. А без полной слаженности вся операция может обернуться катастрофой для наших ВВС.

Тут он был прав. Не поспоришь. Операция, задуманная штабами обеих воздушных армий, была просто беспрецедентной. Как по сложности исполнения, так и по дерзости. Первой волной на позиции демонов должны были обрушиться альбионские тяжелые бомбардировщики, к чьим аэродромам те подступили уже очень близко. В это же время со складов будут вывезены все боеприпасы к ним прямо на изрядно опустошенные помещения воздушной армии штернов. Как только альбионцы отбомбятся и отправятся обратно, с аэродромов поднимутся самолеты Доппельштерна, а их на земле сменят машины Альбиона. Зарядив двигатели и приняв на борт боезапас, они отправятся в небо, как только штерны закончат свое дело. Когда же демоны подойдут ближе к траншеям линии Студенецкого, в дело вступят пикировщики. И такая карусель повторится несколько раз, пока не будет дан приказ об эвакуации.

На бумаге все выглядело красиво. А вот как будет на деле? Оба командующих отлично понимали, что этот план не предусматривает даже ничтожной части неприятностей, которые могут постигнуть пилотов. Стоит хотя бы одному тяжелому бомбардировщику при посадке перекрыть полосу или еще что похуже, и в небе зависнут сразу несколько самолетов, заряд в двигателях которых будет стремительно иссякать. А подобных сбоев может быть такое количество, что от одного перечисления голова кругом пойдет.

– Понимаете, бригадир, - тяжко вздохнул Штернберг, - у вас нет выбора. Поставленную перед нами командованием задачу мы сможем выполнить только так.

– Понимаю не хуже вашего, генерал-лейтенант, - таким же тяжелым вздохом ответил Гилмур.
– Два три вылета пройдут в штатном режиме, но потом пилоты устанут, начнутся ошибки. А к чему они приводят, думаю, не надо говорить.

– Не надо, конечно же, - согласился Штернберг.
– Как и мне снова повторять, что выбора у нас просто нет. Задача командованием поставлена - и мы должны ее выполнить.

– Выполним, - кивнул Гилмур.
– Но только какой ценой.

Об этом оба командующих, решивших для себя, что сами отправятся

в полет, не смотря на свое высокое звание, отлично понимали какой.

Когда небо над нами закрыла армада бомбардировщиков, я в первый момент подумал, что это налет альбионской авиации. Ведь, не смотря на вторжение демонов, война между нашими государствами продолжалась. Конечно, все знали о переговорах между командующими, однако ситуация всегда может измениться в одночасье. А уж наши тяжелые бомбардировщики я всегда от чужих отличу.

Вот что меня всегда поражало в авиации, так это тот факт, что истребители всех государств очень похожу друг на друга. Вытянутые, сигарообразные, с винтом впереди, лишь некоторые с обрубленными носами, похожие на обезглавленных рыб. А вот бомбардировщики, что тяжелые, что пикировщики отличались разительно. Даже глядя с земли в бинокль, я ни за что не спутаю наш бомбардировщик с альбионским, например, или бостонским, или сарацинским. И между собой, соответственно, тоже.

Конечно, я видел армаду наших самолетов, отправившихся куда-то в сторону позиций демонов. Но вот когда всего четверть часа спустя с той стороны прилетела почти такая же, но альбионская, у меня возникла только одна мысль. Почему молчит наша зенитная артиллерия? И тот факт, что в наших траншеях, мы теперь соседствовали со траншейниками и гренадерами в коричневой форме, меня в тот момент не слишком волновал. От альбионцев можно было ожидать какой угодно выходки. С них станется переодеть сипаев и ополченцев, которыми не жалко и пожертвовать, в форму частей регулярной армии и разбомбить их вместе с нами.

Но ничего подобного не произошло. Альбионские бомбардировщики ушли куда-то в наш тыл, но все равно, пока слышался шум их винтов, я ждал, что нам на головы посыплются бомбы.

В траншеи линии Студенецкого мы вернулись утром следующего дня. Сначала прикатили несколько десятков артиллерийских тягачей и целая колонна гусеничной техники, утащившей "Единороги" и "Бобра". На фоне громадного крейсерского танка и самоходных установок они казались клопами, которые ни за что не смогут даже с места их сдвинуть, однако опутали их целой сетью тросов и медленно потянули в тыл. Следом тягачи утащили уцелевшие пушки, а потом двинулись и мы.

Не смотря на поражение, демонам удалось сровнять фронт и теперь нам предстояло прикрывать эвакуирующиеся войска, сидя в старых траншеях линии Студенецкого.

И это меня совсем не радовало. Потому что означало почти верную смерть для всей куцей бригады, которой я продолжал командовать. Пускай нам и выдали несколько десятков пулеметов, так что мы оборудовали огневые точки через каждые пять метров. Я собирался посадить к ним всех драгун, потому что даже в стрелковых взводах бойцы умели обращаться с ними, равно как и расчеты орудий и малых мортир. Сам я тоже собирался сесть к пулемету. Но если разведка доносила правду, и демоны предпринимают атаку по линии фронта, протянувшейся через весь единственный материк Пангеи, то никакими пулеметами их уже не сдержать.

Нами просто пожертвовали, ведь должен же кто-то гибнуть, пока эвакуируются остальные. И драгуны для этой задачи подходили наилучшим образом. Равно как иная тяжелая пехота. А вот то, что не так далеко от нас стояли тевтоны, меня сильно удивило. Я думал, что уж гвардию-то вывезут в первую очередь.

Рядом с ними позиции занимали рыцари Братства. Они выделялись ярким пятном на фоне нашего фельдграу и коричневатого хаки альбионцев. Их артиллерия дополнила нашу - калибр орудий у всех был стандартный. А уж боеприпасов после того, как на наши склады перекочевала большая часть альбионских запасов, хватало вдоволь.