Паника
Шрифт:
Шесть троп расходились от вершины вниз. Возможно, их было больше, но одну или две скрыла мешанина поваленных деревьев.
Ни ядовитых змей, ни хищников. Самые крупные животные — козы. Говорят, они размножаются как саранча? Похоже, прежний владелец не давал им особенно расплодиться: до сих пор Дейн не встретил ни одной. Жаль! Зря, что ли, он привез винтовку?
— Пошли, подруга! — сказал Дейн вертящейся вокруг суке и, прихватив из коробки пару банок пива, двинул к западному берегу Королевы.
Через полмили он подумал: зря не взял мачете. Вокруг были сплошные заросли. Однако тропка была
Прямо на тропу перед ним с дерева слетел попугай. В точности такой, какой летал по квартире Джоан и орал: «Встать! Все! Встать!» И жидко, и омерзительно гадил на головы гостям.
— Привет, ублюдок! — сказал ему Сэллери. — Давно не виделись!
Попугай изучил человека по очереди сначала правым, потом левым глазом, пробормотал что-то невежливое и с шумом взлетел.
Сэллери поглядел на Эбигайль и расхохотался.
— Можно! — сказал он, трепля ее по холке. — Здесь все можно!
Западный берег Королевы ниспадал двумя отвесными террасами. Широкий пляж был совершенно открыт безжалостному солнцу. Голубая, пронизанная белым огнем толща воды откатывалась, густея, к затуманенному горизонту. Линия прибоя изгибалась подобием натянутого лука. Футах в пятистах от песчаного пляжа, разрывая стеклянную пленку и гася инерцию океанских валов, скалились каменные зубцы — белые клыки утонувшего чудовища.
Тропа упиралась прямо в край обрыва. До плоского, поросшего травой карниза было футов семь-восемь.
«Назад?» — мелькнула мысль.
Но Дейн уже прыгнул с откоса. Эбигайль наверху жалобно заскулила.
— Марш, марш, малышка! — крикнул снизу Сэллери.
И собака, решившись, неуклюже соскочила вниз. Дейн стиснул ее слюнявую морду и поцеловал черный нос. Трава под ногами была Мягкая, как ковер. Сэллери снял сандалии. Эби, вспахивая носом сухие теплые стебли, трусила впереди. Солнечные лучи, разбиваясь о шапку курчавых волос Сэллери, согревали щеку.
Вдруг сука оглушительно залаяла. Дейн увидел, как она прыжками мчится назад.
— Ну, тихо, тихо! — проворчал он, когда псина заплясала вокруг, захлебываясь от возбуждения.
Дейн насторожился. Поднимать шум — совсем не в характере Эби.
Собака прихватила зубами кисть хозяина, потянула за собой.
Через минуту Дейн обнаружил причину ее беспокойства. В белой стене обрыва, полуприкрытая его тенью, зияла огромная дыра.
Пещера!
Эби остановилась и истерически залаяла прямо в черный зев. «Черт возьми! — подумал Сэллери. — Да она поджала хвост!»
— Эби, Эби, успокойся! — ласково проговорил Дейн. — Вот уж не думал, что у тебя клауст…
И тут Дейн увидел, как шерсть на загривке собаки встает дыбом, а глаза загораются рубиновым огнем.
— О черт! — пробормотал Дейн, непроизвольно напрягаясь. — Кого ты учуяла, девочка?
Но она так же неожиданно успокоилась, подняла морду к Дейну, часто и шумно дыша.
— Не пойдем! — пообещал ей Сэллери. — По крайней мере без фонаря и «Гаранда».
Он сделал шаг и оказался в тени. Из пещеры пахло прохладой, камнем и, совсем слабо, каким-то животным, даже не животным, а непонятно чем. Дейн шагнул еще раз и оказался под сводом. Он мог стоять, выпрямившись, и оставалось еще около двух футов свободного пространства над головой.
Дейну не хотелось идти дальше!
Он попятился. И ощутил облегчение, когда оказался снаружи.
Трава перед входом была вытоптана, и Дейн с удивлением признал в следах отпечатки козьих копыт. Козы, которые живут в пещерах? Ха! Отличная шутка!
Океан лежал внизу, гладкий, как шелковая простыня.
«Мой бассейн!» — подумал Сэллери, глядя на цепь скал.
Элегантный Винченца сказал: сюда никогда не заплывают акулы.
Не то чтобы Сэллери боялся акул, но мысль о том, что где-то рядом плавает нечто, способное отхватить тебе яйца вместе с ногами, была неприятна.
Еще через сто футов они с Эби наткнулись на вполне приличный спуск. Дейну пришлось снова надеть сандалии: песок был горячий.
Сэллери выкупался, выпил банку пива и улегся на живот, глядя на собаку, прыгающую на мелководье. Брызги взлетали фонтанами: Эби охотилась за рыбой.
«Куплю акваланг! — подумал Сэллери. — Завтра же съезжу и куплю! Нет, послезавтра!»
Он перекатился поближе к полосе прибоя. Становилось жарко.
Возвратились они часа через три. Сэллери вскрыл для собаки банку тушенки, а сам удовольствовался холодной пиццей и пивом. Потом отправился в ванную — смыть соль.
Для такого бунгало ванна была просто роскошная. Вот только вода из бака на крыше — слишком теплая.
«Надо будет включить дизель и накачать холодной», — подумал Сэллери, вытираясь.
Прямо напротив в стену было встроено зеркало. Оно отражало смуглого мускулистого мужчину, выглядевшего моложе своих тридцати девяти. Сэллери Дейн старался быть в форме. И весил всего 192 фунта. Совсем неплохо для его сложения и роста.
На соседней стене, над раковиной, висело еще одно зеркало, поменьше. Дейн брился, одновременно изучая собственную физиономию. Многие находили ее привлекательной. Но на вкус самого Сэллери, в чертах его было слишком мало от отца-ирландца и слишком много от деда по матери, в честь которого Дейн получил второе имя — Тенгу.
Зеркало висело криво. Сэллери поправил его, взяв двумя руками, и в раковину упал лист бумаги. Дейн поднял его, стряхнув капли воды.
На листе жирными красными буквами было написано единственное слово:
БЕРЕГИСЬ
Дейн расхохотался и прижал бумагу нижним краем зеркала. Так, чтобы надпись оставалась на виду. Он любил шутки.
Но веселость его тут же развеялась: Сэллери вспомнил, что сейчас придется разбирать ящики.
К вечеру комнаты бунгало приобрели вполне жилой вид. Дейн даже не поленился развесить фотографии: родителей, сестры, свои собственные — от военных до той, где запечатлено было вручение ему «Оскара» за лучший сценарий. В окружении знакомых лиц Сэллери чувствовал себя веселей. Дейн запустил дизель и зажег электрический свет. Он бродил по дому в старых вылинявших шортах и перекладывал с места на место вынутые из ящиков вещи. Эби валялась на просторном диване и внимательно следила за хозяином. Иногда она вскакивала и пыталась оказать ему помощь. Птицы за окнами перестали горланить, и за дело принялись ночные насекомые. Впрочем, шум этот был приятнее, чем визг разгулявшихся гостей на вечеринке у соседа.