Панкрат
Шрифт:
Особенных хлопот не было. “Неаполь” имел солидную “крышу”, с которой охрана никак не пересекалась.
Все было культурно — приехали однажды представительные ребята, поднялись к шефу и предложили ему приобрести у них визитку-выручалочку. За энную сумму, соответственно. С регулярной выплатой членских взносов впоследствии.
Директор не стал отказываться. На визитке был один лишь телефон, без всяких там подписей. А когда двумя неделями позже на шефа наехал “дикий” рэкет, он невозмутимо вынул из портмоне эту визитку и посоветовал лихим парням позвонить по указанному телефону.
Те
Так что работа протекала спокойно, без напрягов…
Этот непогожий осенний день начался в полном соответствии с неизменным вот уже пять лет распорядком. Проснувшись утром в половине седьмого, Панкрат принял ледяной душ, растерся махровым полотенцем и отправился на кухню.
Сварив кофе, он взял последнюю папиросу из лежавшей на столе пачки. Столько лет прошло, а он так и не смог отвыкнуть от дешевого “Десанта”, дерущего горло. И хотя его достаток теперь позволял покупать хорошие сигареты, он никак не мог изменить этим убойным папиросам, горьким дымом которых когда-то жадно затягивался в окопах…
Ни с того ни с сего начало вдруг ныть простреленное левое плечо… Допив кофе, Панкрат потушил окурок, высыпал в мусорный бак переполненную пепельницу и направился в ту комнату, где у него был устроен спортзал. Прогнав свой обычный разминочный комплекс, в конце увеличил нагрузку на левую руку, сделав на ней на пятьдесят отжиманий больше, чем обычно. Мышцы разогрелись, и тупая ноющая боль отступила.
От души поколотив минут десять деревянную макивару, он с наслаждением смыл пот под тугими струями душа, для бодрости чередуя ледяную и горячую воду. Досуха вытершись, Панкрат привычно облачился в строгий темно-синий костюм, повязал галстук в тон рубашки и стал похож на преуспевающего банковского клерка.
Через несколько минут он вышел из подъезда: молодой еще, но уже полностью седой мужчина в мышиного цвета плаще. Поежившись от упавших за воротник капель, он раскрыл черный зонт с причудливо изогнутой рукоятью и быстро зашагал своим обычным маршрутом, без особого сожаления перемешивая осеннюю грязь до блеска отполированными лаковыми туфлями.
Швейцар Петр Михалыч, стоявший у входа вот уже четвертый год, приветствовал вежливым наклоном головы и своим неизменным “как поживаете?"
— Спасибо, Михалыч, не жалуюсь, — так же неизменно ответил Панкрат, проходя через стеклянные двери, бесшумно раздвинувшиеся при его приближении.
Панкрат как-то поинтересовался у директора заведения, для чего нужен швейцар при дверях, которые открываются и закрываются фотоэлементом. “Для престижа, — ответил тот. — Ресторану полагается швейцар. Хорошему ресторану, разумеется”.
"Неаполь” был очень хорошим рестораном. В этом мнения администрации и клиентов полностью совпадали. Вот и стоял Михалыч “для престижу”. Он, впрочем, был вполне доволен своим рабочим местом — посетители, несмотря на то, что двери открывались сами, по традиции клали в его ладонь положенные чаевые…
Панкрат прошел в фойе, где полукругом стояли низкие и глубокие кожаные кресла для желающих подождать, когда освободится
Девушка, стоявшая за стойкой мини-бара, улыбнулась ему чуть более ослепительно, чем это требовалось от нее при обслуживании посетителей, но улыбка эта, как всегда, не возымела на Панкрата никакого действия. У него было твердое правило — никаких девушек по месту работы. Не позволяя этого себе, он пресекал и всякие попытки своих подчиненных “познакомиться поближе” с женской половиной обслуживающего персонала “Неаполя”.
Ответив на улыбку легким кивком головы, Суворин вошел в неприметную дверь, оклеенную пленкой “под дуб” в тон широким панелям из натурального дерева, которыми были обшиты стены в фойе. На самом деле дверь была металлической, и находился за ней кабинет начальника охраны, то есть его, Панкрата, рабочее место.
Войдя внутрь, он аккуратно притворил дверь, включил компьютер и разделся. Повесил одежду в шкаф, а раскрытый зонт поставил в угол, в результате чего свободное пространство в маленькой комнатушке значительно уменьшилось. Затем Панкрат открыл своим ключом ящик стола и вытащил оттуда еще один ключ — от сейфа.
Из сейфа он извлек пистолет в подплечной кобуре — четырехзарядную “гюрзу” нелетального боя, заряженную пластиковыми пулями. Включил компьютер и, пока загружался пятисотый “пент”, привычными, отработанными за годы работы движениями одел “сбрую”.
Практически не глядя, Суворин выбил замысловатую дробь на клавиатуре, и экран семнадцатидюймового монитора, мигнув, разделился на четырнадцать частей — мини-экранчиков, на которые выводились изображения, транслируемые видеокамерами, установленными на посту каждого из охранников.
К восьми часам утра все его подчиненные уже были на месте. Убедившись, что каждый заступил на вверенный ему пост, и проведя краткий ежедневный инструктаж по рации, Седой переключился на камеры, обозревавшие зал.
Хоть какое развлечение-Рабочий день только начался, и в ресторане было пока не слишком много посетителей. Вот и сейчас только за одним из дальних столиков сидела пожилая пара, по виду и манерам — иностранцы. Крепенькие такие старички, живчики, нашим развалинам не чета.
Панкрат откинулся на спинку кресла, вынул из внутреннего кармана пиджака новую пачку “Десанта”, купленную по дороге в ларьке, и закурил. Включил кондиционер со встроенным ионизатором, и дым тонкой синеватой струйкой потянулся вверх, к декоративной пластиковой решетке.
Без пятнадцати девять он позвонил по внутреннему телефону и заказал зеленый чай и пару ломтиков рокфора. Ровно в десять официантка Маша, по совместительству — любовница директора ресторана, принесла заказ. Он открыл на ее стук в отозвавшуюся гулом дверь, забрал поднос и вежливо поблагодарил.
— Больше ничего не нужно? — откровенно двусмысленно спросила Маша, встряхнув огненно-рыжими локонами до плеч.
Суворин позволил себе выразительный взгляд на монитор, а когда снова повернулся к официантке, то увидел, что понятливая девушка уже исчезла.