Паноптикум
Шрифт:
– А в чем дело, Игорь Семенович? Ведь у вас одних праздничных поздравлений целая куча. А потом, у вас уже полгода лежит краеведческий материал военной тематики. Мало этого, что ли?
– Вот-вот, краеведческий материал, Светлана Викторовна! – подхватил тему Буденич. Перестроился на лету, не дав ей опомниться. – Но, скажу вам по секрету, этого мало. Дело ведь не в нехватке материала. Нам сейчас, как никогда прежде, нужен живой материал. Ветеранов в Стеклове осталось мало. Но они есть! Сегодня утром я и сам мэр встретились с одним ветераном, который располагал, как выяснилось, важными для всего нашего города сведениями. К сожалению, возраст и все пережитое помешали ему вспомнить место захоронения наших погибших героев, но ведь сам факт подвига остался! Вот о чем прошу я вас написать. Вы это сделаете прекрасно, я не сомневаюсь.
Светлана
– Игорь Семенович, вы сказали, что мэр лично встретился с ветераном. Понимаю, что это была инициатива самого ветерана. Но почему Алексей Никодимович проявляет такой интерес к газетной публикации, пусть и не рядовой по значению?
– У нашего мэра, вы знаете, весьма четкая гражданская позиция в вопросах патриотического воспитания молодежи. Можем ли мы не поддержать его в данном случае? – ответил Буденич. Он не ожидал такой прыти от нее, сразу предположив, что ушлая Светлана Викторовна скрывала от него свою осведомленность. Да про задумки мэра откуда она знает? Он решил переубедить ее:
– Опять, опять вы, Светлана Викторовна, не так все поняли! Уверяю вас, что Алексей Никодимович не настолько глубоко влезает в редакционный процесс, чтобы еще и диктовать мне, о ком писать. Очерк о ветеране – моя личная инициатива.
Заканчивая разговор, он дал ей адрес и телефон Максима Яковлевича, не обязывая ее, впрочем, встречаться с ним лично.
Весь скучный день Светлана Викторовна обдумывала разговор с Буденичем. Все, что могло побудить редактора обратиться к ней, не давало ей ясного объяснения. Уже дома она решила позвонить Марку. Они решили встретиться в ближайшую субботу, позвав на встречу знакомых краеведов, которые могли пролить свет на эту несколько загадочную ситуацию.
В назначенный день и час Светлана Викторовна сидела в уютной гостиной загородного дома Марка. Хозяин рассказывал собравшимся о ближайших публикациях «Патриотического вестника». Среди гостей она увидела незнакомое лицо и поинтересовалась, кто этот человек. Марк представил его:
– Уважаемые коллеги, наше скромное собрание сегодня посетил новый наш единомышленник, Виктор Петрович Сташин. До недавнего времени Виктор Петрович работал в администрации и хорошо знал нашего мэра. Я думаю, что Виктор Петрович примет самое активное участие в жизни нашего общества, тем более что он отлично знаком с методами работы Алексея Никодимовича.
Люди, сидевшие за старым обеденным столом, рассмеялись. Всем было понятно, о каких «методах» говорил Марк. Эта общая осведомленность покоробила Виктора Петровича. Он-то думал, что в городе знают немного о войнах в администрации. Как оказалось, он заблуждался на этот счет.
Марк продолжал:
– Итак, сегодня мы обсудим вопросы, от решения которых зависит судьба нескольких памятников культурного наследия в городе. Первый в списке – дом изобретателя Усагина на улице Ленина, недалеко от городских бань Юма. Вы все знаете, что наши власти сотворили с ним. В нем поселились бомжи, которые чуть его не спалили. Там, помимо бродяг, собиралась еще местная шпана. Она устроила, не побоюсь этого сказать, форменное свинство. Унесли из дома все, что можно было унести, даже изразцовую печь разобрали. Милиция, простите, полиция, выкурила их оттуда по сигналу жителей, да толку от этого было мало. Они сняли с петель заколоченную дверь и устроили на втором этаже шабаш. Ну, а после вы знаете, что случилось. То, что не успела сделать шпана, сделала наша администрация. Несколько раз дом странным образом начинал гореть, причем случалось это всегда ночью. Жители из дома по соседству стали караулить поджигателей по ночам, но никого не поймали. Но, будьте уверены, власти доведут когда-нибудь начатое до конца.
– У меня вопрос к вам, Марк, – спросил Андрей Головин, молодой человек двадцати с небольшим лет, учившийся в столице в историко-архивном институте. – Знают ли наши пироманы вообще, кто жил в этом доме?
Марк улыбнулся.
– Ваш вопрос, Андрей, насколько я понимаю, носит риторический характер, и вы сами знаете ответ. Ничего наш мэр, прости господи, про этот дом и его прежних обитателей не знает. Первостепенная задача Алексея
Всех развеселил ответ Марка. Виктор Петрович в волнении встал и заходил по комнате, и гости притихли, ожидая и от него какой-нибудь острой реплики. Он сел, глубоко вздохнул, окинув взглядом своих новых товарищей, и сказал то, о чем думал все время с момента своего увольнения:
– Знаете, друзья, я всегда считал себя неглупым человеком, несмотря на то что в жизни сделал немало обидных глупостей. Я ведь доверял Алексею Никодимовичу, работал на износ, иногда в ущерб собственному самолюбию. И что же в итоге? Он меня, заслуженного офицера, размазал, как мальчишку. Да, да, именно так! Кто виноват, что в его фонтаны люди плюют? Нашел крайнего. А ведь у меня благодарностей от командования больше, чем он лет прожил. Должна быть хоть какая-то справедливость на свете, не так ли?
Марк решил разрядить обстановку и пошутил:
– Виктор Петрович! Нет правды на земле, но нет ее и выше. Давайте думать не о том, как насолить мэру, а как исправить положение. Я думаю, что дом Усагина надо внести в наш охранный список. Этот список Андрей отправит в областное министерство, а там уже вопросом должна заняться Москва. Лично для меня историю этого дома открыл весьма известный в городе краевед, которого сейчас нет с нами. Наша задача сейчас, пока дом окончательно не растащили, поставить в известность министерство культуры. А следующий наш адрес – Первомайская, дом двадцать шесть. Все в курсе?
В курсе были все, и Марк продолжил:
– В этом доме жильцы последнего этажа в скором времени рискуют упасть на голову соседям. Но это совсем не смешно! – возвысил он голос, увидев, что гости покатились со смеху. – Да, друзья, я могу рассказать тем, кто не в курсе, один анекдот, который сейчас ходит по городу. Дело в том, что всем нам известный местный деятель и по совместительству начальник управления культуры, госпожа Майская, недавно произвела в администрации настоящий фурор. Алексей Никодимович поручил ей составить список стекловчан – Героев Советского Союза, которые в разные годы жили в городе. Наша культурная предводительница, не забивая себе голову, сдула этот список в каком-то старом номере районной газеты. В списке оказалось шестнадцать фамилий. А фамилии Виктора Марцелова, легендарного летчика войны, в нем не оказалось. Вот так. Когда мэру принесли список, некий доброхот из администрации подсказал ему семнадцатую фамилию, при этом добавив от себя, что не стоило поручать такое важное, можно сказать, политическое дело этой непроходимой дуре. А список-то уже ушел в Москву! Как орал наш мэр на Майскую, слышали на всех трех этажах администрации. Алексей Никодимович орал, а Майская мямлила в ответ, что если бы она включила летчика в список, то пришлось бы делать капитальный ремонт в доме, где он жил перед войной. Представляете, она думала, что помогает администрации. Вот до какого маразма дошли наши власти. А дом, в котором жил наш прославленный герой, известен всем стекловчанам. Его адрес – улица Первомайская, дом двадцать шесть. Кстати, тогда, перед войной, в нем не было коммуналок. Каждой семье давали отдельную квартиру.
Но дело на этом не закончилось, уважаемые коллеги! Представьте себе, что жильцы злополучного дома, устав от того, что управляющая компания кормит их одними обещаниями, устроили недавно общее собрание. На повестке дня стоял вопрос: кто, в конце концов, возьмется за капитальный ремонт. Один многоуважаемый ветеран заявил, что в дни оккупации в доме квартировали офицеры Вермахта. Да, да, я проверил эту информацию, это действительно было так. Перед вторжением немцы произвели аэросъемку города и определили, какие дома пригодны для проживания. Их не бомбили. Так вот, ветеран предложил следующее: раз в войну немцы пользовались жильем, за квартиры не платили, то пусть теперь канцлер Германии поможет им с ремонтом в качестве компенсации. Каково, а? Жители сначала посмеялись, как водится, а затем проголосовали за эту инициативу единогласно. Теперь всерьез собираются писать письмо Меркель. Я хочу, коллеги, чтобы вы поняли: это и в самом деле может случиться. Но мы ведь не мелкие борзописцы, чтобы радоваться этому. Я не желаю такого позора. Будьте уверены, что найдутся в нашем Отечестве мастера пера, которые раздуют это дело до небес, лишь бы пропиариться. Мы должны срочно что-то предпринять.