Панорама времен
Шрифт:
Воспоминание об этом вновь неприятно кольнуло его, когда он увидел приближающегося Петерсона. Прошло столько лет, и Ренфрю, конечно, забыл лица тех снобов, да, вероятно, Петерсон и не походил на них, но был столь же элегантен и прямо-таки излучал надменную самоуверенность. Кроме того, Ренфрю обратил внимание на осанку и костюм Петерсона, а он очень не любил замечать за собой такое. Высокий, худощавый и темноволосый Петерсон издали казался молодым, атлетически сложенным денди с легкой походкой теннисиста или игрока в поло, а может быть, копьеметателя, в отличие от Ренфрю, который в юности играл в регби. Когда он приблизился,
— Доброе утро, доктор Ренфрю. — Ровный, спокойный голос, как и можно было ожидать.
— Доброе утро, мистер Петерсон, — пробормотал Ренфрю, протягивая большую тяжелую руку. — Рад вас видеть. — “Ч-черт, зачем он так сказал?” Фраза напомнила ему отца, ведь сейчас он поздоровался почти так же, как отец когда-то: “Я оч-чень рад видеть тебя, паренек”. Наверное, это уже паранойя. Выражение лица Петерсона говорило только об одном: он — ревностный служака.
— Это и есть тот самый эксперимент? — Петерсон обвел взглядом лабораторию.
— Может быть, вы хотите сначала осмотреть установку?
— Да, пожалуй.
Они прошли мимо нескольких серых ящиков явно английского производства, а затем взгляд Петерсона привлекла яркая раскраска шкафчиков и ящичков “Тектоникса”, “Физике Интернэшнл” и других американских фирм. Эти ярко-красные и желтые блоки приобретались на те скромные “вливания”, которые выделял Совет. Ренфрю подвел Петерсона к сложной решетчатой конструкции, размещенной между полюсами большого магнита.
— Это — установка для получения сверхпроводимости. Чтобы добиться тонкой, четко выраженной линии при передаче, нужно поле большой напряженности.
Петерсон внимательно рассматривал всю эту мешанину проводников и измерительных приборов. Над ними в несколько рядов громоздились ящики с электронным оборудованием. Он указал на какой-то предмет и попросил объяснить его назначение.
— Я и не думал, что вам интересна техническая сторона эксперимента.
— Попробуйте все-таки объяснить.
— Хорошо. Здесь установлен образец антимонида индия, видите? — Ренфрю показал на коробочку, помещенную между полюсами магнита. — Мы бомбардируем его ионами высокой энергии. Когда ионы ударяют антимонид индия, последний эмитирует тахионы. Это сложная, очень высокочувствительная ионно-ядерная реакция. — Он взглянул на Петерсона. — Тахионы — это частицы, которые, знаете ли, перемещаются со скоростью, большей скорости света. Вон на той стороне установки, — Ренфрю подвел Петерсона к длинному голубому цилиндру, который выступал метров на десять за пределы магнита, — мы фокусируем тахионы в луч. Они обладают определенной энергией и спином, а потому резонируют только с ядрами индия в сильном магнитном поле.
— А если они наталкиваются по пути на что-нибудь?
— Вот в том-то и дело, — подчеркивая каждое слово, выговорил Ренфрю. — Для того чтобы в процессе соударения тахионы потеряли часть своей энергии, они должны столкнуться с ядром, обладающим совершенно определенным количеством энергии и столь же определенным спином. Через обычные вещества
Петерсон молчал, хмурился, сосредоточенно разглядывая оборудование.
— Но в том случае, когда наши тахионы соударяются с ядром индия в определенном состоянии — что случается в природе не так уж часто, — тахион поглощается этим ядром. В результате изменяется спин ядра индия и его можно рассматривать как маленькую стрелку, в которую ударили сбоку. Если все эти стрелки располагались до удара в одном направлении, то после соударения с тахионами они будут направлены в разные стороны. Это может быть отмечено приборами, и тогда…
— Я все понимаю, — прервал его Петерсон с оттенком пренебрежения в голосе.
Ренфрю подумал, а не перестарался ли он, пытаясь популярно объяснять на примере стрелок. Будет ужасно, если Петерсон решит, что Ренфрю общался с ним свысока, а ведь так оно и было.
— Мне кажется, речь идет об индии, который находится у кого-то еще?
У Ренфрю перехватило дыхание. Начиналась самая щекотливая часть разговора.
— Да, речь идет об эксперименте, который происходил в 1963 году, — медленно вымолвил он.
— Я прочел предварительный доклад, — сухо заметил Петерсон. — Такие сообщения часто оказываются поспешными, но в этом я разобрался. Специалисты утверждают, что в вашем предложении имеется рациональное зерно, однако в некоторые вещи мне все-таки трудно поверить. Это касается изменения прошлого…
— Вот придет Маркхем, он вам все доходчиво объяснит.
— Может быть.
— Если немножко подумать, то совершенно ясна причина того, почему никто не смог до сих пор передать сообщение в прошлое. Можно создать передатчик, но в прошлом нет приемника. В прошлом никто и никогда такого приемника не создавал.
Петерсон задумался.
— Согласен.
— Естественно, мы создали такой приемник в процессе предварительных экспериментов, — с энтузиазмом продолжил Ренфрю. — Но беда в том, что в 1963 году люди еще не знали о существовании тахионов, и невозможно было вмешаться в то, чем они занимаются. В этом все и дело.
Петерсон неопределенно хмыкнул.
— Мы стараемся сконцентрировать выбросы тахионов и направить их так, чтобы…
— Стойте, — поднял руку Петерсон, — куда вы собираетесь направить эти тахионы? Где 1963 год?
— В общем-то далековато. Если взять за точку отсчета этот 1963 год и учесть, что все это время Земля вращалась вокруг Солнца, а Солнце вращалось вокруг галактической оси, а Галактика.., ну и так далее, то, сложив соответствующим образом эти составляющие, вы придете к выводу, что 1963 год находится от нас на очень приличном расстоянии.
— Относительно чего ведется отсчет?
— Относительно центра массы локальной группы галактик, конечно. При этом надо иметь в виду, что она вращается в определенной плоскости отсчета, образуемой фоновой микроволновой радиацией, и…
— Погодите, пожалуйста. Я не все ухватил. Не могли бы вы обойтись без вашего жаргона, а? Значит, по-вашему, 1963 год сейчас существует и находится где-то на небесах?
— Именно. Мы посылаем пучок тахионов, чтобы он попал как раз в это место. Мы охватываем им тот объем пространства, который был занят нашей планетой в тот конкретный период времени.