Пансионат «Мирамар»
Шрифт:
— Но ты ведь каирец?
— Да.
— Чувствуй себя как дома и не говори мне о плате.
Я засмеялся и замотал головой.
— Благодарю. Я буду платить за комнату как все постояльцы.
— Сколько времени ты проживешь у меня?
— Думаю, что долго.
— Мы договоримся о приемлемой плате, и я не буду брать с тебя больше за летний сезон… Ты не женат? — перевела она разговор на другую тему.
— Нет.
— А когда думаешь жениться?
— Не теперь, во всяком случае.
—
Мадам провела меня в комнату, выходящую окнами на море.
— Эта сторона не очень удобна в зимнее время, — сказала она, — но у меня больше нет свободных комнат.
— Я люблю зиму, — беззаботно ответил я.
Я вышел на балкон. Внизу простиралось море, отливающее изумительно чистой голубизной, тихие волны играли под лучами солнца. По небу плыли редкие облака. Легкий ветерок ласково овевал меня. Мною овладела грусть… Я услышал в комнате легкое движение и, повернувшись, увидел Зухру — она застилала кровать. Она работала старательно, не глядя в мою сторону. Я украдкой любовался ее изумительной деревенской красотой. Мне захотелось, чтоб мы с ней стали друзьями.
— Спасибо тебе, Зухра, — сказал я.
Она улыбнулась.
— А можно мне чашечку кофе?
Через несколько минут она принесла чашку.
— Подожди, пока я его выпью, — попросил я.
Поставив блюдечко на перила балкона, я не спеша отхлебывал кофе. Она подошла к порогу и стала смотреть на море.
— Ты любишь природу? — спросил я.
Она не ответила, как будто не слышала меня. Кто знает, чем была занята ее голова?
— У меня в большом чемодане книги, но здесь нет для них шкафа.
Она окинула взглядом комнату и простодушно сказала:
— Оставь их в чемодане.
Я улыбнулся.
— Ты давно здесь работаешь?
— Нет.
Тебя устраивает это место?
— Да.
— А мужчины не беспокоят тебя?
Она пожала плечами.
— Иногда их надо опасаться, не так ли?
Она взяла чашку и, направляясь к двери, обронила:
— Я ничего не боюсь.
Удивительная вера в себя… Я принялся размышлять, что за существо человек и каким ему надлежит быть. И вновь меня посетила грусть.
Я произвел осмотр мебели и решил приобрести небольшой книжный шкаф. Круглый стол, стоявший в комнате, вполне мог служить и письменным.
Я задержался на радиостанции на несколько часов для записи еженедельной программы, потом пообедал в
— Здравствуй, здравствуй… что привело тебя в Александрию в это время года?
— Решил навестить родных!
Значит, он приехал по делам, но, по своему обыкновению, скрывает их от меня. Однако я говорю:
— Желаю тебе приятно провести время.
— Мы не видели тебя уже два года, точнее, с тех пор, как ты закончил учебу.
— Да, верно. Ведь я получил назначение на радиостанцию в Александрию, как тебе известно.
— Выходит, ты окончательно нас покинул?
— Да, всякие трудности… я хочу сказать, у меня возникли некоторые осложнения.
— Было бы разумнее, если бы человек не занимался делом, которое ему не подходит.
Слепая гордыня овладела мной.
— Так же как не следует заниматься делом, в которое не веришь.
Он выдержал паузу, чтобы придать больше веса своим словам:
— Говорят, твой брат…
— Я не младенец, — возмущенно прервал я его.
— Я рассердил тебя? Извини, — засмеялся он…
Нервы мои напряглись. Дария… Посыпал дождик.
Хоть бы хлынул ливень и разогнал всех с площади. Дорогая моя, не верь. Как-то один мудрец сказал, что мы можем иногда солгать, чтобы убедить других в том, что мы искренни… Я вновь вернулся к разговору со своим другом-врагом.
— Ты больше ничем не интересуешься? — спросил он меня.
— Пока я жив, я всегда буду чем-нибудь интересоваться.
— Чем, например?
— Разве не видишь, что я теперь умею хорошо бриться и завязывать галстук?
— А еще? — настаивал он.
— Ты видел новый фильм в «Метро»?
— Идея. Пойдем посмотрим, что новенького нам покажут империалисты.
Мадам Марианна любезно навестила меня в моей комнате.
— Может, тебе не хватает чего-нибудь? Что еще нужно? Говори, не стесняйся. Твой брат никогда не стеснялся — он был настоящий мужчина, сильный и храбрый. Ты хоть изящный и стройный, но тоже сильный. Считай пансионат своим домом, а меня — своим другом.