Панславизм на Афоне
Шрифт:
Но, я думаю, «Фар» все врет.
Что сказать теперь о самом ужасном обвинении – об арсенале, который намеревается приобрести Андреевский скит?
Ни в чем, как в выборе этого слова арсенал, так не видна бешеная злоба редакции «Фара»... Это уже не греческий племенной фанатизм; это какое-то личное исступление. Не так пишут благородные греческие патриоты. Не так говорит, например, об Афоне статья «Неологоса», статья, однако, патриотическая, которую приписывают преосвященному Ликургу Сирскому... Здесь есть нечто иное... И к счастью, многие разумные греки
Дело вот в чем. В старину, когда Афон подвергался набегам пиратов, у иных монастырей, построенных у моря, вблизи пристаней их воздвигались высокие башни для защиты пристани и для наблюдения за морем. Тогда эти башни и пристани звались арсеналами, или по-афонски арсана. Теперь эти башни имеют простое хозяйственное значение, и многие пристани вовсе и не имеют их; но привычное название арсана перешло и к русским.
Свято-Андреевский скит желал, как слышно, купить у одного греческого монастыря подобную простую пристань для своих небольших судов, которые снабжают его провизией из России. Но невинная пристань эта обратилась под пером нашего автора, обуреваемого яростью, в грозный арсенал.
В 4-й статье «Фара» предлагаются Порте и патриархии различные радикальные против панславизма меры.
Разберем каждую из этих мер особо.
4. Чтобы Порта вознаградила афонские греческие монастыри значительною суммой денег или поземельною собственностью за утраты, которые они понесли в Молдо-Валахии через конфискацию их имений Кузою. Эта мера обеспечила бы их и сделала бы менее зависимыми от русских.
Эта мера прекрасная, и дай Бог, чтобы Порта сделала это для бедных афонских обителей. Все, что дает поддержку православию, хотя бы и вещественную, не может не радовать добрых христиан какой бы то ни было нации. Что касается русского правительства, то всем известно, что оно вместе с Портой защищало несколько лет подряд права греческих монастырей в Румынии на эти так называемые «преклоненные» имения. Значит, Россия не боится обогащения греческих обителей. Но как распределить между обителями эту огромную сумму, которую турецкое правительство должно пожертвовать, несмотря на все другие, крайне настоятельные нужды свои, для противодействия весьма сомнительному обрусению Афона? Ватопеду, Иверу, Ксиропотаму, Зографу давать незачем; они и без того не бедны, и надо дать, например, Ватопеду, по крайней мере, 150 000 руб. годового дохода, чтоб он сам согласился отказаться от своих бессарабских имений и таким образом отвергнуть всякую вещественную связь с Россией.
Значит, чтобы достичь цели, надо разом обогатить все беднейшие обители афонские, надо, чтобы Григориат, Симо-Петр, Эсфигмен и другие киновии получали, по крайней мере, по 20–25 тыс. руб. ежегодного дохода (около 3–4 тыс. турецких золотых лир).
Но и тогда они едва ли будут отказываться от добровольных русских приношений и вкладов.
Каждый отдельно взятый монах в киновии или в пещере может быть бессребреником, но обитель не имеет права лишать людей возможности приносить жертвы, если это им отрадно и утешительно. Иной больной человек, или считающий себя многогрешным, придет в отчаяние и сочтет, пожалуй, себя проклятым, если б обитель, на которую он захотел бы пожертвовать, отринула его лепту.
К тому же одинаковое, равномерное распределение вещественных средств испортило бы, вероятно, Афон.
Афон, в том виде, какой он теперь, именно тем и хорош, что в нем на небольшом пространстве сосредоточено множество различных форм и оттенков монашеской жизни.
От жизни отшельника в неприступной пещере до жизни проэстоса, обитающего в десяти комнатах
Жизнь греков и болгар в малых кельях и каливах (хижинах) отличается несколько от жизни русских в подобных же жильях. Есть общежития очень суровые, есть общежития не строгие; есть общежития богатые и есть общежития бедные; идиоритмы богатые и бедные; есть скиты (два русских и один румынский) общежительные, построенные корпусами наподобие монастырей; есть скиты своеобычные, которые, не зная Афона, вы примете издали за небольшие села в лесу или на горе: всякий живет в особом домике, но очень сурово (такие скиты все греческие, хотя и в них есть русские и болгары).
Заметим еще вот что:
Выше я говорил, что одна из главных реальных сил, привлекающих на Святую Гору поклонников и приношения их, есть сила высшего аскетизма и что самые строгие отшельники и представители этого аскетизма суть греки и болгары (прежнего греческого воспитания, греческого духа).
Эти свойства строгого аскетизма принадлежат, впрочем, не одним пустынножителям Афона, в жилища коих и проникнуть очень трудно и проникают немногие; они принадлежат также большинству греческих киновий (имена их перечислены были прежде).
Суровый образ жизни этих общежитий – пост, долгие ночные бдения, холодные кельи, в которых большею частью нет ничего, кроме икон, рогожки на полу и какого-нибудь гвоздя, чтобы повесить толстую рясу, – все это внушает сильное уважение и русскому, пришедшему издалека, и греческому соседнему простолюдину, посетившему Афон. Если набожному и чем-нибудь огорченному русскому поклоннику вид этой строгости внушает охоту остаться на Святой Горе, точно так же действует этот вид и на верующего грека.
Вообще же поклонник и желающий постричься имеет на Афоне обширный выбор и богатый запас примеров и поучений.
Если бы все обители были одинаково бедны или одинаково умеренно богаты, если бы все были киновии или все идиоритмы, если бы населен был Афон только русскими или только греками, – было бы хуже: Афон упал бы и, может быть, запустел бы. Развилось бы какое-нибудь исключительное вмешательство, педантство, односторонность, искусственность. Не было бы уже той жизни, того духовного разнообразия, того богатого развития, тех антитез, тех взаимных возбуждений и примеров, которые теперь придают столько нравственной силы афонской жизни.
Греки и болгары схожи в том, например, что они и к себе, и к другим суровее русских, особенно телесно; русские зато добрее, милосерднее греков и болгар.
Греки и болгары крепче – они более выносят; русские мягче – они легче милуют.
Русский поклонник хвалит греков и болгар за их аскетизм.
Греческий и болгарский мирской простолюдин любит русских монахов за их доброту. Таким образом, восточные христиане и наши русские, взаимно дополняя здесь друг друга, развивают успешно обе главные основы христианского учения – аскетизм и милосердие.
Однообразие Афона, даже в денежном отношении, повлияло бы дурно на Православный мир.
Далее, говорит автор: «Порта и патриархия должны немедленно приступить к полному изгнанию всех русских с Афона».
Относительно этого изгнания (expulsion pure et simple) русских монахов с Афона следует сказать вот что: может быть, иным чисто политическим грекам приятна была бы полная эллинизация Афона, но этому есть много препятствий.
Во-первых, сама нынешняя патриархия, проклявшая филетизм, не может, оставаясь верною себе, гнать с Афона русских монахов за то только, что они русские.