Папа (для) моей дочери
Шрифт:
Я морщусь. Показываться в таком виде перед бабулей – стопроцентное самоубийство!
– Домой не стоит, – соглашаюсь я.
– Тогда до моей, – беспечно сообщает Клим.
– Серьёзно? Теперь ты решил воспользоваться моим состоянием? – язвлю, глядя в его глаза. Такие близкие и родные. Как же Женька на него похожа! Нет, чтобы от матери что-нибудь взять!
– Заманчивое предложение. Но нет.
– Нет? – удивлённо пялюсь на него и закусываю губу, чтобы не сморозить ещё что-нибудь.
– Нет, – повторяет Клим. – Не хочу, чтобы утром ты назвала меня аморальным и развращённым.
–
– Именно так. – Клим глубоко вдыхает.
– То есть ты не прикоснёшься ко мне? – Знаю, что несу чушь, но мне так хорошо, когда он меня обнимает, тепло, и я сама льну к мужчине.
– Нет.
– Даже если я сама попрошу об этом?
«Господи! Заткните меня кто-нибудь! Пожалуйста!»
– Ира, я безумно тебя хочу, – слышу признание, которое разливается теплом по всему телу. От его слов кружится голова, и я тону в глазах того, кто знает, как доставить женщине удовольствие.
– Тогда в чём же дело? – шепчу возле его губ.
– Но я не хочу, чтобы ты об этом пожалела, когда протрезвеешь.
Глава 32
Клим
Держать в руках, чувствовать телом каждый отклик, тонуть в глазах, в которых горит желание, и произнести такое в ответ может либо импотент, либо такой идиот, как я. Не знаю, чем меня долбануло, потому что провести ночь в одной квартире с Ириной и не сойти с ума, изнывая от неудовлетворённости, я даже не представляю как. Её желание не больше чем следствие выпитого, но я не уверен, что она это понимает.
Но не это главное. Меня останавливает то, что в таком состоянии Ирина опять может принять меня за другого. Нет. Если я доживу до момента, когда между нами произойдёт секс, хочу, чтобы Ирина видела и желала меня, а с её губ слетало именно моё имя.
Надеюсь, что всё-таки доживу.
Ирина снова закусывает губу, сводя с ума простым движением, и начинает сползать. Кажется, кто-то совсем не умеет пить.
– Что у вас за праздник сегодня? – спрашиваю её, перехватывая за талию.
– Праздник? Какой праздник? Нет никакого праздника. – Ирина для убедительности мотает головой. – Хотя нет! Есть… Клим, пожалуйста, отвези меня домой.
– Завтра отвезу.
– Тогда отнеси меня спать…
Подхватываю Ирину на руки.
– Ты что делаешь? – возмущается она, обхватив меня за шею.
– Ты же сама сказала, чтобы я отнёс тебя спать.
– Я не имела в виду буквально, – бурчит она, устраивая голову на моём плече.
По-моему, кто-то сейчас вырубится. Только собираюсь идти домой, как Ирина вдруг спохватывается:
– Стой! Где мой фотоаппарат?!
– Он у меня, – отвечаю, и она мгновенно успокаивается, снова укладываясь на плече. Это, конечно, здорово, но двери я как открывать буду? – Ириш, – зову, ловя аромат её волос.
– М-м-м?
– Постой немного. Мне дверь открыть надо.
– Угу.
Осторожно ставлю её на ноги, но Ирина не отпускает меня, продолжая обнимать за шею. Вот что за женщина?! То ни на какой козе не подъедешь, то с ума сводит одним полыхающим взглядом!
Опускаю
– Клим… – выдыхает Ирина моё имя, заставив заскрежетать зубами от нахлынувшего желания.
– Тебе нужно поспать… – выдавливаю. Её губы так близко, глаза затуманены, а руки обнимают, не давая отодвинуться ни на миллиметр.
– Клим… у тебя Женины глаза… – слышу признание.
Вообще-то это у Жени мои глаза, но не думаю, что сейчас это имеет какое-то значение.
– Я знаю…
– Поцелуй меня…
О, боги! Она сейчас надо мной издевается?!
– Пожалуйста…
От её шёпота крышу сносит напрочь. Накрываю мягкие губы своими и ловлю слабый стон. Не могу заставить себя оторваться, хотя самому уже не хватает воздуха. В какой-то момент понимаю, что Ирина мне не отвечает. Отпускаю растерзанные губы, слышу её глубокий вдох, и… благодарю все высшие и невысшие силы за то, что она уснула. Потому что иначе я не знаю, как бы смог остановиться. Да и смог ли? Провожу рукой по своему лбу. Слышу свой пульс, сердце готово выпрыгнуть из груди, а тело разрывает от возбуждения и дикого желания.
Снимаю с неё обувь и накрываю пледом. Ирина поворачивается на бок, обнимает подушку и глубоко, сладко так, вздыхает. Некоторое время заворожённо смотрю на спящую мать своей дочери. Я бы, наверное, всё отдал, чтобы любоваться ею каждую ночь. И не только любоваться, но и прикасаться…
Ирина улыбается во сне, словно видит что-то приятное. Тяну руку и сам себя останавливаю. Знаю, что если прикоснусь к ней ещё раз, то не смогу остановиться. Ни одну женщину я не желал так сильно, как ту, что сейчас спит в моей постели.
Иду в душ и пытаюсь прийти в себя под ледяными струями. До утра в нём я точно не смогу простоять, надо поспать, тем более завтра за руль. Отец перегнал мне машину, за что я был ему премного благодарен. О своих делах он не стал говорить по телефону, ссылаясь на вечную занятость, но судя по его сухому тону, в них явно не было ничего хорошего.
Выхожу из ванной, надеваю чистые джинсы, потому что спать на полу я не собираюсь, а недвусмысленный намёк, который пыталась донести до меня подруга Ирины, здесь не поможет, но способен сделать ещё хуже. Поэтому осторожно пододвигаю Ирину к стенке и устраиваюсь с краю, но на меня тут же сверху укладывается женская ножка, и эта несносная женщина прижимается к моей спине. Она, наверное, так и хочет, чтобы я умер от перевозбуждения! Всё оказалось не так просто, как думалось на первый взгляд. Господи, дай мне силы дожить до утра!
К моей великой радости, просыпаюсь я раньше Ирины, и как бы мне ни хотелось остаться в её объятиях, но осторожно снимаю с себя женскую руку и ногу и иду в душ. Одеваться в ванной жутко неудобно, никогда этого не делал, но что-то подсказывает, что выходить полуголым явно не стоит, и я оказываюсь прав.
– Клим! Что. Я. Здесь. Делаю? – звучит вопрос, стоит мне зайти в комнату.
– Спишь. Точнее, спала, – отвечаю я, подхожу к шкафу и достаю чистую футболку, ощущая голой спиной хмурый взгляд. Натягиваю футболку и вешаю мокрое полотенце на дверцу шкафа. Да, Кира снимает квартиру с таким раритетом! – Доброе утро!