Папа (для) моей дочери
Шрифт:
– Шторки новые! – искренне хвалю Леськины старания.
– Ага. Старые начали раздражать, содрала их к едрене фене.
Вообще-то Леську сложно вывести из себя. Такой высокой стрессоустойчивости я ещё не встречала, но с другой стороны, при её работе это просто необходимо.
– Ясно.
– На кухню пойдём или здесь посидим? – спрашивает Леся, и я замечаю: что-то не так.
– Пойдём на кухню, – говорю я, выбирая место, где реанимировать душу почему-то легче. Наверное, в любом доме стены кухни
– А? – Малевская поворачивается, и я замечаю красные, немного припухшие глаза. В подъезде и в коридоре я на это не обратила внимания.
– Что случилось, Лесь?
Малевская делает глубокий вздох.
– Я так устала, Ириш, – звучит безжизненное признание.
На кухне на столе стоит начатая бутылка коньяка, который Леська так берегла. У неё странная любовь к алкоголю: она его не пьёт, а коллекционирует. Не скажу, чтобы коллекция была большой, но несколько хороших экземпляров было, а эта бутылка – Леськина гордость. И вот теперь эта самая гордость стоит наполовину пустая, а из закуски я вижу только конфеты «Вишня на коньяке». Только Малевская может закусывать коньяк коньяком.
– Что за повод?
– За-дол-ба-лась! Уверена, что не хочешь составить компанию?
– Завтра за руль. Клим предложил выехать на природу.
– Так пусть он и рулит!
– Да как-то неудобно, – вздыхаю я.
– Неудобно на потолке спать. Фиг с тобой. Буду пить в гордом одиночестве. – Леся театрально задирает подбородок.
– Ромка на работе? – решаю сменить тему.
– На работе. Где же ему ещё быть! – фыркает Леська.
А вот это новость! Она никогда не говорила о Роме в таком пренебрежительно тоне.
– Вы что, поругались?
– Нет, Ириш. Мы не ругались.
– А что тогда? – Мне хочется докопаться до истины.
– Его повысили, – безэмоционально сообщает Леся, что на неё совсем не похоже.
– Так это же круто! – искренне радуюсь за Ромку.
– Ага. Настолько круто, что он решил отметить это дело в ресторане, – опять вздыхает Леська.
– Супер! Лесь! Ты чего, не рада? – Я никак не пойму, где кроются подводные камни.
Леся глубоко вдыхает, словно решается, и наконец выдаёт:
– Ир, я замуж хочу! Понимаешь? За-муж! – Малевская опирается руками на стол и смотрит мне в глаза. – Мне скоро тридцать! А я живу в съёмной однушке, у меня нет ни мужа, ни ребёнка, ни котёнка!
– Лесь…
– Что Лесь?! Мы живём вместе уже сколько? Неужели так сложно сделать предложение? – выплёскивает Олеся то, что накипело в душе. – Да, сначала я хотела свадьбу. Не было денег. Хрен с ними! Заработаем! Я экономлю каждую грёбаную копейку, чтобы… что? Самой себе сделать предложение?
– Лесь, ты же знаешь Ромку. Ему нужно, чтобы было всё идеально. Я уверена, что он…
– Что он? – перебивает меня Малевская. –
– Леся, не говори ерунды!
– Это не ерунда, Ириш. В следующую субботу он заказал ресторан.
– Вот видишь!
Но губы подруги кривятся в кривой усмешке.
– Он собрался отмечать свои погоны! Погоны! Мать их! Он же теперь майор! Это вам не хухры-мухры! Погоны достойны ресторана, а я нет. На меня нет денег! – чеканит Леська каждое слово, наливает в стакан коньяка вдвое больше нормы и залпом выпивает. Подносит руку к носу и втягивает воздух.
Встаю и открываю холодильник. Думаю, мне будет простительна такая наглость. Достаю нарезку, сыр и маслины, которые Леся обожает, но сейчас почему-то про них забыла.
– Лесь, где у тебя кофе?
– Наверху. Я не буду. Если ты хочешь, делай себе.
Не собираюсь её слушать. Нахожу баночку с кофе и насыпаю двойную порцию в кофеварку. Пиликающий звук, доносящийся из комнаты, привлекает моё внимание. У меня стоит другая мелодия, но иногда она слетает. Иду в комнату, чтобы посмотреть телефон, оставленный в сумке. Но мой телефон молчит.
– Лесь, у тебя в комнате телефон звонит, – говорю подруге, но сама замечаю, что её смартфон лежит на подоконнике.
– Чей?
– Я не знаю.
Леська встаёт и идёт в комнату.
– Ириш, можно я закурю?
– Нет. Ты уже и так на сегодня перевыполнила план по всем тяжким.
Мелодия прекращается, и мы стоим посередине комнаты.
– Где он звонил? – спрашивает Леся.
– Где-то тут, – отвечаю, осматривая комнату, но аппарат не вижу. – Вроде возле дивана. Я ещё подумала, что мой.
Леся проводит рукой между сидением и спинкой дивана и выуживает оттуда телефон.
– Ромка забыл, – ухмыляется она. – Так торопился надеть новую форму, что про свой телефон даже не вспомнил!
– Лесь, а тебе не кажется, что отмечать, как ты говоришь, погоны позднее, чем через неделю, как-то даже и не знаю? – задаю вопрос, но Леся меня не слышит. Она листает телефон Ромки.
Это действительно немного странно, задумываюсь над её положением: мужем Ромку не назовёшь, да и парнем как-то уже не то. Сажусь рядом и жду, пока подруга удовлетворит своё любопытство. Говорить ей сейчас, что это неэтично, бесполезно.
– Ира, – зовёт меня Леся и смотрит как-то странно. Неужели она ещё в чём-то уличила бедного Ромку? Вот ни за что не поверю! Но Малевская молча протягивает мне телефон.