Папа для озорных апельсинок
Шрифт:
Собирается развернуться и отправиться на остановку. Дурында!
Время уже позднее, автобусов нет, а на улице непогода только усиливается.
– Слушай, если тебе на себя плевать, то ты хоть о детях подумай, – намеренно давлю на слабое место.
Я Аньку знаю очень хорошо, она никогда не поставит себя на первое место, если рядом будет кто-то, кого она очень сильно любит.
– Девочки, в машине тепло, – применяю запрещенный прием. – Вы не замерзли еще? Не хотите погреться?
Стою.
Сердце грохочет в груди.
Ну же, давайте… Соглашайтесь!
– Мамочка, можно нас дядя домой отвезет? – тихонько спрашивает Аню та самая кроха, которая хотела закидать меня ледяными снежками.
– Мне холодно, – говорит вторая. – Ручки замерзли.
– Автобуса нет, – киваю на пустую дорогу.
С того места, где мы стоим, открывается отличный вид на город, и при желании вполне можно рассмотреть едущий общественный транспорт за две-три остановки.
Ласточкина бросает на меня предупредительный взгляд. Он полон ненависти и она своих чувств по отношению ко мне не скрывает.
– Давай я до дома вас довезу, – опять предлагаю.
Молчит.
Мимо проезжает авто. Оно окидывает каждого из нас светом фар и вдруг я замечаю, что Ласточкина с головы до ног промокла.
Решение приходит само. Моментально.
– Так, девочки, – подхожу к своим дочерям и беру их за руки. – Давайте, бегите в машину, – даю им команду.
– Не смей! – шипит Аня.
Но девчушки уже усаживаются на заднее пассажирское и захлопывают за собой дверь. Видимо, действительно, замерзли малышки.
– А то, что? – ухмыляюсь недобро. – Покусаешь?
Смотрю на Ласточкину, вопросительно выгнув бровь, тащусь от бури эмоций, что бушует в ее глазах, а затем делаю самое безрассудное, на что только способен.
Подхватываю Аню на руки, поднимаю, перекидываю через плечо и несу свою кричащую и дерущуюся ношу к автомобилю.
Глава 8. Аня
Я дико злюсь на Куравлева и не собираюсь скрывать этого. Даже если отбросить наше прошлое, он за сегодняшний вечер превзошел сам себя.
Надо ж было дважды едва не сбить меня. Дважды за вечер!
Это просто какой-то кошмар.
Напугал моих дочерей, облил меня с головы до ног ледяной водой с реагентами и грязью, а сам стоит напротив и даже не спешит извиниться.
Ну разве не гад?
– Давай я до дома вас подвезу, – предлагает. Вот, блин, само благородство.
А где ты был, когда меня надо было из роддома встречать? М?
Ах, да! Ты же сказал, что тебе не нужны ни дети, ни семья. Что ты не нагулялся еще и не насладился свободой.
Всю беременность я была одна. Без тебя! Без поддержки родных,
Я одна ставила на ноги наших детей. Одна пахала ночами, пока малышки сладко спали в кроватках.
Никогда не прощу всего, через что мне пришлось пройти. Не прощу! Пусть даже не пытается извиниться.
Поочередно смотрю на своих дочерей. Малышки устали, замерзли и им пора спать, я все понимаю.
Но в машину к Куравлеву ни за что не пойду. Он для нас никто. Пустое место. Чужак.
Он же ехал куда-то? Вот пусть и уматывает!
Открываю рот. Хочу сказать Куравлеву, чтобы валил на все четыре стороны, как этот гад опережает меня. Подходит к дочерям, берет их за руки и уводит к машине.
– Так, девочки, – не спрашивая меня, ведет дочерей. – Давайте, бегите в машину, – дает им команду и они без промедления ее исполняют.
Теряю дар речи.
– Не смей! – шиплю со злостью, смотря на него.
Но малышки не слышат меня и не видят мой гнев. Они, весело переговариваясь, усаживаются на заднее сидение и захлопывают за собой дверь.
Больше я их не вижу.
Кровь вскипает.
Я едва заставляю себя промолчать. Мне хочется столько всего ему высказать, что мало не покажется. Эмоции переполняют.
А он стоит и видит, как я бешусь.
И моя реакция его только забавляет!
– А то, что? – спрашивает с опасным блеском в глазах. Я прекрасно знаю, что за этим стоит, но не останавливаюсь.
Не желаю видеть и слышать его. Он исчез из моей жизни на несколько лет, так пусть и продолжает наслаждаться своей желанной свободой.
– Покусаешь? – Куравлев прямо читает мои мысли.
Между нами аж искрит. Эмоции зашкаливают, напряжение запредельное. Стоит поднести спичку, так тут же рванет.
Мало не покажется никому. Мы ж больше не сдержимся.
Вовка намеренно тянет, выводит меня из себя. Ему всегда нравилось видеть, как я закипаю от бури эмоций.
И вот сейчас, спустя несколько лет, я все так же пылаю рядом с ним. Ни один другой мужчина так и не смог добиться подобных эмоций.
А Куравлев наслаждается моей реакцией на себя. Он буквально тащится от того, что меня выводит.
Смотрит на меня. Ухмыляется. Делает пару широких шагов, сокращая до минимума расстояние.
Все происходит так быстро, что я не успеваю среагировать и отойти. Я не понимаю, что он задумал. Теряюсь.
Но тут же чувствую на себе стальное кольцо сильных мужских рук, меня моментально прижимают к себе и отрывают ноги от пола. Сердце ухает в пятки.
Вовка поднимает меня вверх, перекидывает через плечо и твердым шагом направляется к своей тачке.
– Отпусти меня! – кричу на всю улицу. Я вне себя от гнева.