Папа есть, нужна Любовь

Любимая Татьяна

— Благодарю. У меня уже есть работа.

— Жаль. В таком случае…

— Люба! — окрикивает Миронов.

Обернувшись, киваю ему, что скоро. Он бесится, что я долго. Показательно тыкает пальцем на циферблат наручных часов.

— Любимый муж? — покрываются льдом голубые глаза Тимура.

После взгляда через мое плечо на Бориса, он переводит его на меня, скользит по моим пальцам, сжимающим сумочку. Обручальное кольцо я не ношу с того дня, хотя Миронов его принес мне на третий день. Оставил на прикроватной

тумбочке, до сих пор оно там и лежит. Видеть его не могу.

— Муж.

Вот не надо на меня так смотреть! Осуждающе! Мне и без вас, Тимур Александрович, несладко. Чуть меньше двух месяцев еще терпеть.

— Не смею задерживать. Приятно было познакомиться, Любовь… Андреевна.

Произносит мое имя низким голосом. С хрипотцой.

И снова где — то на краю сознания мелькает ощущение дежавю.

— И мне, — спохватываюсь.

Как же не хочется расставаться с Таечкой. Даже ее ледяной отец приятнее Бориса, который меня ждет, упершись пятой точкой о капот машины. Испепеляет меня сердитым взглядом. Уверена, будет выговаривать, что задерживаю его.

— Позвоните мне, — Тимур протягивает визитку. — Мы не договорили.

Киваю.

— Идите. Вас МУЖ ждет.

Слово «муж» из его уст звучит как ругательство.

Невозможный человек!

Дочка у него хорошая, а сам он хам и грубиян.

Таечка машет мне ладошкой через стекло, а я ей. Ее отец, сжав губы, выруливает со стоянки на дорогу. Кидает напоследок на меня осуждающий взгляд.

А я стою истуканом, провожаю чужую машину. Душа рвется следом.

— Ну, мы едем, нет? — раздраженно кричит Борис.

Иду к его машине, на ходу убираю визитку Вершинина в сумочку.

— У тебя грязь, — делает мне замечание.

Естественно! Я спасала девочку и ее щенка.

Возле машины трачу еще пару минут, оттирая влажными салфетками лицо, глядя на себя в боковое затемненное стекло. Блузку не почистить, только стирать, а у меня встреча с поставщиком. Ладно, на работе есть палантин, скрою им пятна.

На улице шумно, но мне кажется, я слышу, как скрипят от раздражения зубы мужа. На самом деле я просто оттягиваю момент, когда останусь один на один в его машине. Легкий ветерок доносит до меня запах Бориного одеколона. Меня от него подташнивает. Может, намекнуть секретутке, чтобы другой парфюм ему купила?

Привожу лицо и волосы в порядок, наконец, занимаю пассажирское сиденье.

Молча отъезжаем от участка.

Глава 24

Миронов специально сворачивает в другую сторону, хотя, поехали бы мы за Вершининым, до Орбиты было бы ближе.

Движения мужа резкие — газ, тормоз, повороты. Машина едет рывками.

Воздух в салоне наэлектризован, как перед грозой. Хочется вжать голову в плечи, потому что вот — вот засверкают молнии и грянет гром.

Сейчас,

после общения с маленькой девочкой, наступил откат. Моя броня — защита от мужа, пала. Я обнажена и уязвима.

Сердце сжимается от ужаса, что я могла поехать другой дорогой, позже или, наоборот, раньше, мы могли с ней не встретиться, что бы с ней было?

Я все правильно сделала — была с малышкой до последнего, успокаивала, защищала, просила мужа о помощи.

Это было необходимо! — успокаиваю себя.

«Только не убегай больше, Таечка» — посылаю ей мысленно просьбу.

«Какой стлашный» — вспоминаю слова девочки, и улыбка сама ползет от уха до уха. Пусть она говорила о Кузе, вышло как будто о моем муже.

Борис некрасивый, а когда гримасничает — будь то эмоции радости или гнева — и вовсе чудовищно страшен. Кузя по сравнению с ним хорошенький.

Отворачиваюсь, делая вид, что смотрю на улицу, прячу беззвучный смех, прикрываясь волосами.

Приоткрываю окно со своей стороны, дышу свежим воздухом.

Моя броня крепнет. Что бы не пожелал Борис — прорвемся. Главное, Таечка с отцом. В безопасности. И мы скоро снова встретимся.

Надо же, Тимур предложил мне работу няней. Не будь у меня салона, я бы, наверное, согласилась. И даже без оплаты. Просто очень мне Таечка по сердцу пришлась. Как родной мне ребенок. Уж потерпела бы ее отца как — нибудь. Может быть, он и не плохой человек и грубит не часто и не всем подряд. Возможно, просто из — за дочки переволновался, вот и нервный был.

А она… мамой меня назвала!

— Давно ты с ним знакома? — звучит в салоне.

— С кем? — поворачиваю голову к Борису.

— Ты прекрасно понимаешь о ком я.

— С Черновым?

— Не прикидывайся дурочкой, Люба! Тебе не идет! С Вершининым! — выплевывает фамилию как нечто неприятное.

— Месяц назад его дочь подарила мне шарик. Сегодня я увидела ее второй раз в жизни, — не вижу смысла скрывать правду.

— Я про ее отца вообще-то, — психует Борис.

— А ты думаешь, маленькая девочка в парке будет гулять одна? — тоже отвечаю эмоционально. А не надо на меня повышать голос и г…о свое выплескивать!

— По городу же она сегодня гуляла одна?

— Сегодня она убежала от няни. Шла к отцу на работу.

— Надо же, какая осведомленность, — язвительно. — Ну и как он — ее отец? Успела сравнить?

Фыркаю, не комментируя. Что и кому я пытаюсь объяснить и доказать?

— Тебе не все ли равно, Боря? Мы разводимся. С кем я знакомлюсь и общаюсь — мое личное дело. Спасибо, что помог. Говори свое желание.

Последнее, — хочется добавить.

Борис держит долгую паузу. Можно подумать, что он размышляет что бы такое завернуть, чтобы меня удивить. Но я его знаю. Он давно все придумал, теперь хочет заставить понервничать.