Папа под ёлку
Шрифт:
Нужно звонить в полицию. Да. Они найдут ее. Маленькая девочка не могла далеко уйти.
Возвращаюсь в дом, консьержка рапортует что Катя вышла из дома около часа назад. Я не чувствую как соленые слезы катятся по щекам. Со всех ног несусь обратно. Чертова полиция едет долго. Я одеваюсь и иду на поиски сама.
Отчаяние и безумный страх пробирается в каждую частичку моего тела. Господи, пусть с ней все будет хорошо. Я не могу потерять ее. Как я буду жить с этим?
Это все Матвей виноват. Зачем он ворвался в нашу жизнь? Зачем признался
Я с силой сжимаю в руках телефон. Не выдерживаю. Прямо посреди ночи набираю его. И плевать что на часах всего три.
— Яна? Ты с ума сошла? Видела который час? — сонно произносит он. Пока моя дочь неизвестно где, он спокойно спит в теплой постели.
— Если с ней что-то случится я не прощу тебе, слышишь? — всхлипываю я. — Не прощу, — мой голос срывается. Я рыдаю, уже не сдерживая себя.
— Яна? Что произошло? Что-то с Катей? — встревоженно спрашивает он.
— Она пропала, Матвей. Ночью, пока все спали, оделась и ушла. Написала что пошла папу искать. Матвей, я не переживу… не переживу…
— Ян, я сейчас приеду. Ты позвонила в полицию?
— Да.
— Хорошо, держи меня в курсе. Я еду. Мы найдем ее. Обязательно найдем. Она, наверное, где-то на лавочке или на детской площадке. Все будет хорошо.
— Да, — глотаю слезы, опуская вдоль тела руку, в которой зажат телефон. Наверное, я позвонила Матвею именно для этого. Чтобы услышать что все будет хорошо. Просто обязанно быть.
Глава 20
— Ты куда? — спрашивает Мила, когда я натягиваю на себя первые попавшиеся штаны. Руки дрожат, с трудом удается оставаться спокойным. Я идиот. Нахрена сорвался? Мог просто помолчать, понятно что Яна злилась, ее реакция нормальная на "чудесную" новость, но не смог промолчать и наорал. А теперь моя дочь из-за меня сбежала из дома.
— Катя пропала.
— Какая еще Катя? — хмурится Мила.
— Ты видела ее, на благотворительном вечере. Девочка маленькая, — объясняю.
— А ты здесь причем? — Мила включает бра и комнату заливает яркий свет.
Я на мгновенье замираю. Все равно рано или позно придется сказать.
— Она моя дочь.
— Что? Погоди, ты ведь…
— Мила, все потом, мне нужно идти искать ее. Дождись меня, прошу.
Я не смотрю на девушку. Просто не могу. Чувство вины перед ней слишком сильное. А еще волнение за дочь не дает ни о чем думать.
На улице непроглядная тьма. Я даже боюсь представить как сейчас страшно Кате. Вспоминаю обо всех опасностях, которым может подвергнуться ребенок и становится до жути страшно. Открытые люки, бродячие псы. Наркоманы.
Я гоню в сторону дома Яны, нарушаю все правила дорожнего движения и жалею, что не умею летать. Рядом с ее домом уже стоит полицейская машина. Яна с разговаривает с мужчинами в форме. Я выскакиваю из автомобиля и бегу к ним.
— Есть какие-то новости?
Яна лишь бросает на меня короткий взгляд и качает
— Сейчас подъедет еще одна патрульная бригада, будем прочесывать окрестности.
— Хорошо, я тоже пойду, — отзываюсь я, потому что просто не в силах сидеть на месте и ничего не делать.
— И я, чем больше нас тем лучше, — охрипшим голосом отзывается Яна.
— Ты пойдешь с кем-то из полиции, сама не ходи, хорошо?
Она хочет возразить, но соглашается. Мы расходимся. Я иду быстрым шагом вдоль аллеи. Подсвечиваю фонариком на телефоне, громко зову дочь.
Дочь.
Черт, у меня есть дочь.
И сней может случится что угодно.
Проходит почти полчаса, я звоню Яне, у них ничего. Начинаю сходить с ума. Чувствую себя беспомощным.
Если найду ее, буду самым лучшим отцом в мире. Клянусь. Только бы с Катей ничего не случилось.
Перед глазами то и дело всплывает ее растроенное лицо, когда она услышала мои слова. Дурак, какой же я дурак.
Я почти срываюсь на бег, прочесывая округу, когда внезапно мой взгяд вылавливает неподалеку от меня какой-то блеск. Очень похоже на цветооотражатель. Две длинные полоски.
— Катя? — зову с надеждой, но никто не отвечат. Полоски исчезают за деревом.
Я ускоряю бег, до моих ушей доносится тихое детское всхлипывание.
— Катенька, это я, папа, — произношу, когда она оказывается совсем рядом, а потом падаю перед ней на колени и обнимаю.
Нашел. Господи, неужели нашел?
— Папа? Ты пришел? Пришел за мной? Мне так страшно и я замерзла, — плачет моя девочка и я снимаю с себя куртку. Укутываю ее и поднимаю на руки.
— Конечно я пришел, солнышко. Ну куда же ты в такую темень то собралась, а? — спрашиваю ласково, боясь напугать ее, а сам прижимаю к груди со всей силы. Чувствую, как что-то влажное скатывается по щеке. Неужели мои слезы?
— Я хотела найти тебя, чтобы сказать как люблю. Я буду хорошей девочкой, чесно-чесно, только не уходи больше. Я слышала что ты говорил, но может, ты сможешь меня полюбить. Хотя бы немножечко?
Мое сердце, кажется, сейчас разорвется на части. Дышать так трудно. Грудь сдавливает. Как я мог не хотеть быть отцом этой малышки? Она ведь так нуждается во мне.
— Я тоже тебя люблю, Катенька. И больше никуда не денусь, обещаю. А то что я сказал твоей маме… мы просто поссорились и все. Больше не убегай, я волновался.
— Правда?
— Да. Погоди, надо же маме позвонить, она очень волнуется.
Одной рукой я удерживаю малышку, второй набираю номер Яны.
— Ян, я нашел ее, все хорошо, иду к дому. Встречай нас, — стараюсь чтобы мой голос звучал бодро.
Когда мы появляемся у дома, Яна уже там. Срывается с места и мчит нам навстречу.
— Катя, доченька, все хорошо? С тобой все хорошо?
Она плачет, слезы текут по щекам, но Яна даже не замечает этого. Обнимает дочь, целует ее. Забирает у меня и становится както-то пусто и холодно.