Папа в окне напротив
Шрифт:
– Вал, оставишь нас на пару минут?
– Хорошо, только аккуратно.
– Кивком обещаю.
– Онеж, - беру теплую, худенькую ладошку. Такая нежная. Жизнь еле держится в ней, но не дает уйти. Тут я и Катя. Касаюсь губами. Веду по коже. Хочу, чтобы пальчиками пошевелила, но понимаю, что не сейчас.
Такой момент. Только наш. Она, я и Катя. Катя видит все. Не говорит, но понимает. Как бы я хотел, чтобы она сейчас очнулась, но понимаю, что этого не произойдет. Поэтому просто хочу, чтобы где-то там, далеко, в ее подсознании, отложилось то, что мы с Катей были у
– Давай, поправляйся, Онеж.
– Говорю за нас двоих с Катей.
– Нам тебя не хватает. Катя скучает по тебе. У нас столько всего произошло. Ты удивишься. Да Кать?
– смотрю на девочку, та кивает.
– У Кати уже есть бабушка и дедушка, пусть и не родные. Но мои родители в восторге от нее. Они ее тебе не вернут или поселят у себя, чтобы только Катя у них жила.
– Снова бросаю на Катю взгляд. Это все я говорю и ей тоже. Хочу, чтобы знала, что у нее есть семья. Сколько бы мама не лежала в больнице. Она будет оставаться у нас столько, сколько надо.
– Представляешь, - говорю Онеже, - Катя со своими игрушками, переехала ко мне в комнату спать. Думаю, - наклоняюсь к Онеже ближе и говорю шепотом, но так, чтобы Катя слышала.
– Кажется, я нашел Кате папу. Думаю, я вполне мог бы справиться с этой ролью. Надо только у нее спросить, устроит ли ее? Когда проснешься, тогда спросим.
Выпрямляюсь и смотрю на Катю. Ее взгляд сосредоточен на мне. Она обдумывает все, что я сказал. Я, конечно, могу получить ее «нет», но пусть знает, что я не собираюсь от нее отказываться.
Да я уже столько ситуаций создал, где малышка должна была вскрикнуть «мама» или «папа». Ну, хоть что-то. Но она все копит в себе.
Наши пять минут пролетают сумасшедше быстро. Валера выпроваживает нас, но обнадеживает, что все стабилизировалось.
Усаживаю Катю на переднее пассажирское сидение, в автокресло, и пристегиваю. Удивительно, как за пару дней можно полностью перестроиться. Когда понимаешь, что ответственен за кого-то. Хотя до этого думал, что это жутко и сложно, а когда все сваливается вот так неожиданно, приходится подстраиваться. Думать о «возможных» проблемах просто некогда.
Мы едем по городу в тишине. Даже музыку включать не хочется. Каждый о чем-то своем думает.
Щека начинает гореть под взглядом девочки, что сидит справа. Как будто ждет чего-то или я сделал что-то не так.
– Что Кать?
– киваю ей и бросаю взгляд в зеркало заднего вида, в боковое, чтобы перестроиться.
Просто так спрашиваю. Знаю, что все равно ничего не ответит. Но ведь хочет же что-то спросить.
– Ты теперь будешь моим папой?
От неожиданности дергаю головой в сторону. На Катю. Мне послышалось или нет?
Речь отнимается теперь у меня. Зато боковое зрение, едва улавливает машину впереди, которая подрезает меня. Давлю на тормоз. Успеваю остановиться и не въехать в машину спереди.
– Повтори, Катя!
И следом чувствую глухой стук и толчок сзади.
– Твою мать!
– Выругиваюсь при Кате, когда понимаю, что в нас въехали. Не сильно, но машину помяли.
– Прости, так плохо говорить, - бью себя по губам, а потом, несмотря
– Да!
– кричу на весь салон.
– Да! Онежа, она заговорила.
– Кричу так, будто девушка в больнице сейчас меня слышит.
– А ну-ка повтори маленькая проказница?
– Ты слышал!
– Шепелявит.
– Конечно, слышал! Берешь в меня в папы?
– протягиваю ей ладошку, как будто на ней кольцо лежит.
– Белу.
– Протягивает сжатый кулачок, как я учил, и тут же стучу в него своим. Моя девочка.
– Эй, мужик. Ты что творишь?
– кричит в окно усатый дядька.
– Кать, я на секунду.
– Подмигиваю ей и выхожу из машины.
Я виноват. Знаю. Поэтому просто прошу этого мужика не вызывать ГАИ. Недоволен, но звонит знакомому. Узнает сколько это будет стоить. В итоге я даю ему даже больше. Потому что хочу скорее отделаться.
– Ну что? Едем домой?
– Катя кивает.
– А ты только со мной будешь говорить или со всеми?
– Снова пожимает плечами молча. Прячется в свою ракушку, но фигушки я дам ей спрятаться.
– Папа должен знать, что происходит с его дочкой.
– Я тоже умею манипулировать. В этом мы похожи. Хочу узнать, почему она не разговаривала, но решаю пока оставить этот разговор. Ей не просто. Это было что-то очень задевающее.
– Кстати, моих родителей ты можешь называть бабушка и дедушка. Им будет приятно.
– А если им не понравится как я говорю?
– как и у любого ребенка, у нее получаются не все звуки.
– Ты про то, что не все звуки выговариваешь?
– Она кивает. И тут все становится понятно. Она боялась своего же голоса. Своих неправильных звуков в пять лет.
– Да я в пять лет еще хуже говорил. Как видишь, от меня не отказались.
А вот кто это ей это вбил в голову, вопрос. В саду что ли?!
Катя говорит немного, но все же говорит.
Если бы только Онежа знала, да она бы уже проснулась и примчалась. Паркуемся возле дома. Я помогаю девочке выбраться из машины.
– Катюш, посмотри на меня. Я не буду тебя заставлять. И, если ты сама захочешь, тогда скажешь бабушке и дедушке.
Она не отвечает, но я знаю, что понимает. Такая мелкая, а в голове столько мыслей проворачивает.
Мы осматриваем машину, молча вздыхая. Но сейчас авария отходит на второй план. Все отходит на второй план.
Мы поднимаемся на наш этаж молча. Честно сказать, я даже не знаю, хотел бы радоваться с родителями, но боюсь навредить ей излишним вниманием. Хотя бы понятно, в каком направлении искать решение детской проблемы.
– Гор, Катюша, как съездили?
– Встречает нас мама. Помогает малышке раздеться.
Катя глубоко вздыхает и выдыхает.
– Папа разбил машину.
– Катя, блин, ну кто так начинает разговор… - Смеюсь и тут же начинаю успокаивать маму, что ничего страшного не произошло.
Глава 22. Валера
Сын поправляет бабочку на рубашке и смотрится в зеркало.
– Бать, может, брызнешь на меня своим дезодорантом?
– Тебе зачем?