Папина дочка
Шрифт:
Алекс повернул Машу под рукой и прижал спиной к себе — близко, не оставляя и шанса приличному расстоянию.
Вдохнул сладкий аромат кожи. Она такая миниатюрная, такая желанная, такая… Его!
«We danced for hours in the sand
Her body fit right in my hands, la-la — la!»
И снова и чувство дежа вю, как будто они уже танцевали — не здесь, не в этом мире, но так же гармонично, как одно целое. Они медленно и плавно двигались под музыу.
— Маша! — Он обжёг дыханием её шею.
— Алекс… — шепнула она в ответ и прикрыла
Прошлое, будущее — всё потеряло смысл. В мире существовали двое: он и она.
Осознание того, насколько правильно и невероятно происходящее, заставило их замереть и задержать дыхание. Для Маши было важно преуспеть в будущем, а для Алекса — просто не сдохнуть с голоду, но сейчас, здесь, только близость тел имела значение.
Так сладостно, так чувственно и страстно!
Мария медленно повернулась и положила руки ему на грудь.
Футболка была слегка влажной от накрапывавшего дождя. Она подняла ресницы, представляя его взгляду свои карие глаза и золотистый ободок радужки, темневшей от возбуждения.
В горле у Алекса пересохло, появилась лютая жажда, которую сможет утолить только её поцелуй.
Он наклонился к приоткрывшимся нежным губам Маши. Они притягивали, словно магнитом, и тут же совершенно он неожиданно почувствовал слабый толчок маленьких ладоней.
В её глазах плескался страх и неверие. Покачав головой, она развернулась и убежала в сторону дороги.
Алексу хотелось крикнуть «Дура!», но он сдержался и посмотрел на Зину. Ту сейчас вряд ли заботила новая подружка, так она была занята губами Лёни.
Беляев накинул куртку и рванул за девчонкой.
Дождь усилился и, судя по грозовым облакам, грозил затянуться.
Она бегала удивительно резво для девушки из высшего общества и уже садилась в такси, когда он её догнал.
Он вернулся за мотоциклом и последовал за машиной, держась на приличном расстоянии. Наверное, стоило развернуться и поехать обратно, чтобы потанцевать с Ленкой, которая давно недвусмысленно намекала, что с ней можно приятно провести время, но что-то в Маше было до боли знакомое… Его. Она была Его.
Спустя полчаса петляний по городу Алекс остановился и заглушил мотор. Конечно, Маша жила в тех самых домах, которые были для него несбыточной мечтой.
И в другое время, с другой девушкой Алекс просто забыл бы об этой трусихе.
Зачем ему проблемы?
Но их страх был общим: они боялись потонуть в том омуте, который затягивал их рядом друг с другом. Однако Алекс не привык пасовать перед трудностями, тем более такими заманчивыми.
Такси, уже блестевшее от дождя, наконец, затормозил.
Маша не могла его видеть, но, словно ощутив его взгляд, остановилась у двери, полностью мокрая, и посмотрела в его сторону, а потом быстро скрылась в доме.
Глава 8
Она
Совершенно ничего не зная о человеке и его жизни, она была готова отдаться ему прямо там, в центре небольшого дворика, среди его друзей и знакомых. Невероятным усилием воли она остановила себя, потому что знала: стоит их губам соединиться, и назад пути не будет.
Его прикосновения обжигали кожу, от его голоса всё тело дрожало. Взгляд не давал и шанса на спасение. Маша хотела этого. Хотела упасть в эту бездну удовольствия вместе с ним. Она слабо застонала и, перевернувшись на живот, уткнулась в подушку.
Снова стон. Нельзя! Нельзя этому поддаваться! У них нет ничего общего, и вскоре ей предстоит уехать.
Что же делать?
«Просто жить», — подсказывало сердце. «Вспомнить о планах», — говорила голова. Эти двое редко находят общий язык. Раньше «правильная» девочка всегда слушала разум. Может быть, пора понять, что он не может решать всё.
Всё ещё чувствуя жар во всём теле, Маша часто дышала, шумно выдыхая воздух. Нужно было унять его. Для этого есть холодный душ, но рука Маши сама потянулась к животу — туда, где касался её Алекс, и ниже.
Она легла на бок и прикрыла глаза, представляя его руки на себе.
Она провела кончиками пальцев по бедру, всё выше задирая подол платья. Трусики были уже влажные, и она коснулась местечка между ног сквозь ткань. Чуть надавила и тонко простонала. Ещё движение — и пальцы забрались внутрь, ощущая терпкую влагу и нежные складочки. Стук в дверь нарушил невольные планы Маши, и она села, приняв самую приличную позу.
— Войдите.
Лера приоткрыла дверь, и, посмотрев на дочь, охнула. Горящие глаза и раскрасневшиеся щёки вкупе с растрёпанными волосами были красноречивее любых слов.
— Маша, — прошептала мать, и девушка с отчаянным стоном снова уткнулась лицом в подушку. — Неужели оно самое?
— Как по учебнику: жар в груди, дрожь во всём теле, ком в горле, и плакать хочется. Не думала, что это так…
— Волнующе? — подсказала мать, усаживаясь на кровать Маши.
— Больно. Он совсем мне не пара, и я прекрасно это понимаю, но он так смотрит, словно я — единственное, что важно для него в целом мире. Его зовут Александр.
— Ох, дочка! Не может же он быть так плох? — улыбнулась Лера, поглаживая дочь по влажным волосам.
Маша повернула голову и посмотрела на мать.
— Он ездит на мотоцикле, ремонтирует машины, пьёт и совершенно не думает о будущем. — С каждым словом брови Леры поднимались всё выше.
— Ну, — усмехнулась она. — Твоему отцу он точно не придётся по вкусу, но ему ведь не нужно рассказывать буквально обо всём.
Маша порывисто села и пытливо посмотрела на мать.
— Ты одобряешь?