Папина дочка

Попова Любовь

Глаза в глаза, и больше нет преград и сомнений. Есть страсть, сжигающая обоих, и желание быть вместе. Всегда.

Алекс задыхался от ощущения её нежных рук на своей разгорячённой коже, от её губ, так нежно целующих его шею. Он поглаживал её спину, стягивая с плеч платье на тонких бретельках. Взглянув в её карие глаза, на влажные губы, он, наконец, опустил взгляд. Упругая, высокая, с задорно торчащими сосками — на вид её грудь казалась совершенством. В штанах уже давно не осталось места — так тесно там было.

Он склонился

и, прижав Машу к себе покрепче, накрыл жаждущий ласки сосок. Облизав его по кругу, он услышал тихий сладострастный стон и ещё один, когда он переключился на другое полушарие. Его рука уже полностью спустила платье вниз, так что оно упало лужицей в ногах, другая массировала упругую попку — сжимая, поглаживая.

Маша ощущала себя красивой и желанной. Так близко, так близко к нему до замирания сердца. Ещё немного — и они станут единым целым.

Глава 13

Всё тело казалось музыкальным инструментом, на котором он играл руками какую-то неправдоподобно чувственную мелодию. Он приник сладким поцелуем к её губам, захватывая в плен и не давая сделать ни вдоха.

Шаг, поворот — и они падают на жёсткий матрас, сплетаясь в страстном объятии, лаская друг друга губами, кончиками пальцев, даже ступнями. Всего минута — и на них совсем не осталось одежды.

За окном дождь барабанил всё сильнее, так же, как и их сердца. Больше ничего не осталось в мире за пределами комнаты, где дрожали обнажённые, влажные от испарины молодые тела, готовые соединиться.

Маша постанывала. Алекс часто и шумно дышал.

— Я не хочу сделать тебе больно, — прошептал он ей прямо в губы и погладил их кончиками пальцев.

— Я знаю. — Она обхватила его палец губами и втянула в рот.

Алекс напрягся, сдерживая дикое первобытное желание просто растерзать под собой это дразнящее, манящее его тело.

Он коленом раздвинул стройные ноги девушки и посмотрел вниз, на её плоский живот, на пушок между ног и ниже — туда, где скрывался вход в нирвану.

Кончиками пальцев он погладил нежные «лепестки», пока его губы переключились на грудь, по очереди оттягивая соски и вылизывая их.

Маша билась в агонии, выгибая спину, желая ощутить внутри член.

— Алекс, пожалуйста! Сделай что-нибудь! Возьми меня! — стонала она уже в полный голос.

— Сейчас, сейчас, моя хорошая, ещё немного, — сказал он, сам еле сдерживаясь. Сначала — её удовольствие, он успеет.

Алекс коснулся губами пересохших губ Маши и повёл дорожку поцелуев всё ниже: шея, ключицы, грудь, животик. Он припал губами к внутренней части бедра, чувствуя, что член ещё сильнее каменеет от женского аромата. Он глубоко вдохнул запах влаги, которую уже слизывал однажды с пальцев, и принялся ласкать губами влажную сердцевину любимой.

Он жалил и проникал кончиком языка внутрь, постоянно задевая самую чувствительную точку, так что Маша уже захлебывалась в собственном крике.

— О,

да, Алекс да! Невозможно… Ещё, ещё!

И Алекс продолжал терзать её «лепестки», пальцем проникая внутрь, обводя лоно по кругу, растягивая, подготавливая к будущему вторжению. Так невыносимо узко, так тесно!

Чёрт, как же ему хотелось оказаться внутри!

Он усилил давление языка, лаская нетерпеливо, неистово, ожидая, когда Маша забьётся в оргазме. Она его не подвела, и уже через минуту он почувствовал, как плоть под его губами запульсировала и влаги стало больше.

Она закричала, дрожа всем телом, чувствуя ослепляющее удовольствие, в котором хотелось раствориться. «Маленькая смерть», — говорят французы. «Магия», — подумала Маша.

Он лизнул губки последний раз и, приподнявшись, приставил к входу член. Ещё секунда… Ещё немного предвкушения…

Всё тело Маши было натянуто, как струна. Волны экстаза схлынули, и она, открыв глаза, увидела над собой напряжённое лицо Алекса.

Миг — и острая, как нож, боль пронзила тело, несмотря на пережитое удовольствие.

Маша вскрикнула, впиваясь ногтями в твёрдые плечи Алекса. С каждым ударом сердца боль отпускала её, оставляя лишь лёгкий дискомфорт и горячую влагу, что стекавшую по бедру.

Алекс тяжело дышал ей в ухо и шептал слова извинения. Но сейчас Маша была погружена в собственные ощущения, чувствуя полное единение с любимым, и почти ничего не слышала.

— Ма-аша, — хрипло проговорил он.

— Продолжай, — подбодрила она его и поцеловала в губы. — Уже не так больно.

Алекс сделал движение бёдрами назад, хотел войти, но остановился.

— Неуместный вопрос, но всё же… — тихо заговорил он.

— Я подготовилась. Мне выписали рецепт, — заполошно зашептала она, желая, чтобы их сейчас ничего не отвлекало.

Алекса внимательно посмотрел в её карие глаза, словно пытаясь осознать сказанное ею, и резко всадил член обратно. Снова назад и до конца.

Медленные мерные толчки успокаивали Машу, и дискомфорт ощущался всё меньше, закручивая внизу живота новую спираль возбуждения. Алекс, казалось, почувствовал это.

Он поднялся на руках и стал двигаться чуть быстрее, то проникая до конца, то полностью вытаскивая член и лаская головкой чувствительную точку, отчего дышать становилось всё труднее, а грудь вздымалась всё чаще.

Через некоторое время Маша уже снова дрожала от приближающегося удовольствия, вскрикивая с каждым резким толчком.

Стон Алекса, донёсся словно, издалека:

— Прости, больше не могу.

Маша плохо понимала, о чём он — так хорошо ей было, но тут же стала ловить ртом воздух, когда он ускорился и стал буквально вколачивать её в матрас — с размаху, глубоко, быстро.

Машат закинула ноги ему на спину, и сама старалась двигаться навстречу.

Алекс ощущал, как внутри было узко, горячо и влажно. Невыносимо! Ещё немного. Сильнее!