Папины дочки
Шрифт:
— С Рождеством, Вэн, — тихо сказал он. — Мне неудобно было заходить…
— Поэтому я вышла, — отозвалась она.
Они помолчали. Где-то на ветру поскрипывал фонарь.
— Зачем ты приехал, Джек? — спросила она наконец.
— Кейт меня пригласила.
— Это не ответ. Зачем на самом деле ты приехал?
Он улыбнулся.
— Действительно, это на меня не похоже, — признался он. — Обычно я без приглашения не являюсь.
— Так зачем же? — настаивала она.
Венис сама не понимала, зачем она мучает его. Она ведь уже давно
— Наверное, я не мог справиться с собой, — сказал он.
Она посмотрела ему в глаза. Да, честный ответ.
— Я три месяца старался найти утешение в работе, но ничего не вышло.
Нужно быть сильной. Нужно взять себя в руки и вспомнить о том, кто она.
— Разве ты до сих пор ничего не понял, Джек? — спросила она. — Это была ошибка, я не должна была изменять мужу. Он умер, и теперь ничего нельзя исправить.
— Вэн, почему ты винишь себя во всем? — с отчаянием возразил Джек. — Ты мучаешь себя, наказываешь. Хорошо, я могу понять это. Но почему ты запрещаешь себе быть счастливой?
— Не тебе судить меня, — резко ответила она, допив шампанское.
— Послушай! Вдумайся в то, что ты говоришь! — настаивал Джек. — Ты до сих пор не можешь избавиться от ложных комплексов, как тогда в Севилье. Ты ведешь себя как ребенок, которого обидели и он злится на всех за это. Это заблуждение, Вэн, остановись!
Он был прав, и она это знала, Она до сих пор боялась своего отца и ненавидела его. Она считала его виноватым в своих страданиях, но не осмеливалась сказать об этом открыто и во всем винила себя.
— Я повторю снова, Джек, — холодно произнесла она, — мой муж умер. Все изменилось. Все. Я уже не та, что была раньше.
— Ты его никогда не любила, — спокойно сказал Джек. В его словах была неприглядная истина, от которой она пыталась отмахнуться.
— Я никогда этого не говорила, у тебя нет оснований так считать.
Джек смотрел на нее с глубоким состраданием. Она казалась такой хрупкой и беззащитной. Он шагнул вперед, протянув к ней руки, но Венис не пошевелилась. Он шагнул еще ближе, Венис помедлила и вдруг упала в его объятия, словно бросилась в поток, который путал и зачаровывал ее так долго. Ей хотелось уткнуться в его грудь и рыдать, словно она была маленькой девочкой, искавшей у него защиты от жестокого мира.
— Я люблю тебя, я скучал по тебе, я так хотел быть рядом с тобой. Давай все начнем сначала, уедем отсюда, — шептал он, гладя ее волосы.
— Прости, — произнесла она, вглядываясь в его лицо, — я боялась своих чувств, я хотела уничтожить их. Я не виновата, это он сделал меня такой.
— Кто? Джонатан?
— Мой отец! Мой отец!
Джек нахмурился.
— Он пытался подчинить меня, разрушить мои начинания, манипулировать мной, контролировать все мои поступки. Он хотел превратить меня в послушную марионетку. — Она захлебывалась от рыданий.
— Что
— Я хочу понять, почему он так делал, — в ярости проговорила она, — хочу узнать зачем. Я хочу знать правду!
— Что толку пытаться узнать, если уже поздно что-либо исправить? — возразил Джек. — Надо идти в дом, а завтра я увезу тебя в Лондон. И обещаю: мы будем счастливы.
— Но я хочу знать!
— Это бесполезно, Вэн. — Он обнял ее. — Лучше поцелуй меня покрепче.
Даже на восьмом месяце беременности Серена была по-прежнему хороша. Темно-красное платье в стиле ампир скрывало живот. На пальце у нее красовалось эффектное кольцо с огромным аквамарином. Камень переливался и поблескивал в ярком свете, привлекая внимание. Короткие, изящно завитые золотистые волосы обрамляли ее красивое лицо.
— Серена, здравствуй.
Она повернулась, услыхав знакомый голос, и увидела улыбающегося Романа Лифея.
— Роман, ты пришел! — с восторгом воскликнула она.
Она бросилась к нему, снова чувствуя себя так же уверено, как на его гала-показах, когда все любовались ее красотой, закутанной в шелка. Платье, отвергнутое из-за каприза Майкла, было забыто. Их дружба восстановилась благодаря предусмотрительности и великодушию Кейт, пригласившей Романа на праздник.
— Как я мог не прийти! — усмехнулся Роман. — Патрик все равно собирался на Рождество в Лондон, а когда я ему сказал, что нас пригласили в Хантсфорд, он чуть от счастья не умер, он же мечтал побывать здесь!
Роман вздохнул, оглядев Серену.
— Так и не надела ни одно из моих платьев! — пошутил он.
— Я же не знала, что у тебя есть платья для беременных. Если бы знала, то надела бы обязательно. Честно говоря, я еле хожу.
— Еле? — спросил Роман. — И когда появится наследник?
— Через три недели, но он меня толкает и бьет.
— На самом деле, никто не знает точного времени, — заметил он. — Если что, то доставим тебя на вертолете.
— Не шути так, — улыбнулась Серена.
Они стали рассказывать друг другу о новостях из жизни их общих знакомых.
Наконец Серена примирительно произнесла:
— Прости меня, Роман, я была ужасно глупой.
Он взял ее за руку и улыбнулся:
— Ты могла бы не говорить этого, я совсем не сержусь.
В бальном зале тихо играли джаз. Среди немногих танцующих была и Кейт Бэлкон в бледно-розовом платье с глубоким вырезом. Ее распущенные волосы волной падали на спину, а подкрашенные яркой помадой губы улыбались. Рядом с ней был Ник Дуглас, не отходивший от нее ни на шаг и ухаживавший за ней с трогательной преданностью.