Пара для дракона, или погаси последний фонарь
Шрифт:
Дверь закрылась, оставив Ижена посреди залитой кровью его единственного друга комнаты.
– 11 -
Ижен лежал, свернувшись шипасто-зубастым клубком посреди оплавленного его пламенем каменистого сада, и чувствовал бушующую в душе ярость. Слух, тонкий, как и у всех драконов, улавливал всё, что происходило сейчас за панорамным стеклом: спор лекарей, склонившихся над изуродованным, изломанным телом, шелест их одежд, плеск микстур... но самое главное — сердцебиение.
Сердце Даани уже дважды останавливалось, но потом всё
Он чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Он умел убивать тысячей разных способов, в нём текла кровь Мрачного Жнеца, локального бога смерти, он обладал оружием, способным уничтожить целый мир... и ничего из этого, совсем ничего, не могло помочь Даани. В этом есть насмешка: каким бы могущественным ни казалось со стороны насилие и разрушение, обратная сторона этого — бессилие. Какая разница, скольких ты можешь убить по мановению руки, если в итоге не способен спасти самых близких? С этой дилеммой, наверное, сталкиваются все, рано или поздно.
Ижен слушал стук сердца Даани и вспоминал их первую встречу. "О, так это тебе мне надо лизать задницу, чтобы понравиться лорду Лаари?" — спросил его нахальный большеглазый демонёнок из воспоминаний. Странное начало доверительных отношений — но, если разобраться, и не такое бывает.
На самом деле, Ижен никогда не задумывался о том, что значил для него Даани; он просто был. Всегда.
Не стоило втягивать его в эту историю с Лимори; нельзя было подставлять его под удар...
Ижен прикрыл глаза, наблюдая, как над Гахааном загорается зеленоватое вязкое марево заката, и вслушивался в чужое сердцебиение. Он ощущал себя совершенно разбитым, и это было непривычное, обескураживающее чувство, слишком болезненное, чтобы справляться с ним в одиночку.
Ему хотелось поговорить с душой.
Это всё ещё было рискованно, он всё ещё опасался выдать лишнего и всё ещё считал, что это плохая идея. Тем не менее, он мысленно потянулся к душе, удивляясь тому, насколько далёкой она казалась, насколько чужой. Предвечная, как же он запутался... и всё же... Лимори у Жакрама, Даани — при смерти. Ижену хотелось убедиться, что хотя бы Гунни в порядке, возможно, послушать рассказ о дракончиках-Властелинчиках. Как там лопух Эт, не передумал дарить ему город? Как Ири — всё так же язвительна и прекрасна?
Ижену нужно было знать, что хоть где-то всё хорошо. Это было эгоистично — после стольких дней молчания, после Лимори — но именно сейчас он нуждался в душе больше, чем когда-либо.
В существе, которое станет его личным якорем, лекарством от безумия, поддержкой и утешением.
Ижен опустил щит, которым закрылся от своей пары, и всей своей сущностью устремился ей навстречу.
"Гунни?" — позвал он.
На него вновь нахлынули её эмоции — решимость, обида, интерес, сомнения... много всего. Тепло связи с парой свернулось под сердцем, запульсировало знакомой сладкой болью.
"Ты всё же решил поговорить со мной? Какая, однако, честь" — её мысленный голос звучал язвительно. Что, пожалуй, даже неудивительно.
"Да, — сказал он. — Но я не смогу говорить долго и не желаю обсуждать политику или войну. Просто хотел убедиться, что у тебя всё в порядке. "
Она
"Нам надо серьёзно поговорить, Ижэ", — отозвалась она в итоге, и было в её тоне нечто такое, что ему совсем не понравилось.
"Так говори же", — сказал он так небрежно, как мог, а сам внутренне сжался от дурного предчувствия.
"Первое — у нас будет ребёнок", — сказала она. — "Похоже, девочка... если тебе интересно."
Есть у неожиданных и неприятных новостей такая особенность: они частенько ходят скопом, обрушиваясь на незадачливую жертву, будто камнепад. Именно это, строго говоря, и произошло с Иженом.
Первой его реакцией было закричать: "Избавься от этого паразита немедленно, он тебя убьёт!". Но, слава всему, у него хватило воли вовремя захлопнуть рот и заново обдумать и ситуацию, и то, что стоит или не стоит говорить женщине в положении. Он напомнил себе, что, в отличие от папочкиных инкубаторов, нормальные драконицы вовсе не умирают в процессе беременности. С другой стороны, он, Ижен, не вполне нормальный дракон; строго говоря, он — результат эксперимента спятившего учёного и немногим более адекватного демона, решившего поиграть в драконью ферму. Кто знает, что именно передастся его детям? Вдруг этот... плод опасен для Гун? Он обдумал, как бы это всё сформулировать, и в итоге осторожно сказал:
"Послушай, ты должна знать, что мы с братьями — своего рода эксперимент. И наши матушки, кем бы они ни были, беременности не переживали. Я догадываюсь, что с тобой будет иначе — всё же, ты дракон и мы пара. Но, если почувствуешь нечто неладное — сразу избавляйся от плода. Я серьёзно. Поверь, выносить кого-то вроде меня — некрасивый и мерзкий способ самоубийства. И я не уверен, не передалось ли это моим отпрыскам."
Он почувствовал ответ ещё до того, как она его озвучила.
"Твои опасения напрасны, — сказала Гунни, явно подбирая слова. — Были проблемы с контролем над призрачным пламенем, но они совершенно закономерны. В остальном всё прошло без осложнений".
Ижен слегка опешил и ощутил лёгкую панику. В каком смысле — прошло? Он настолько перестал что-либо понимать, что плюнул на собственное же решение и чуть углубил их связь, без особенных угрызений совести заглядывая в её память.
Плохая была идея.
Во-первых, Ижен обнаружил, что некоторые особенности драконьей физиологии его, выросшего в окружении демонов, ввергают в ступор. Но это было бы ещё ничего; может, ему даже приятно было думать, что Гунни точно не умрёт. А ещё — осознавать, что у него могут быть нормальные дети. Он всегда полагал, что возненавидел бы своего ребёнка — сказывалась сложная ситуация с папочкой. Но по факту, как ни странно, он не находил в себе отрицательных чувств... к будущей дочери.
Но никак не к её матери.
"Так, значит, ты решила навестить Предгорье? — уточнил он холодно. — Мне следовало предполагать, что этим всё кончится."
"Это — мой дом, — отозвалась Гунни спокойно. — Ты должен понимать."
"Должен? А не слишком ли много ты от меня хочешь? — уточнил Ижен. — Я уже раз сунул голову в петлю из-за тебя. С чего бы мне это делать во второй раз? Вот что. Возвращайся в Чу, к дочери. Немедленно. Сейчас же! Иначе — пожалеешь."
"Что, снова используешь на мне свой ментальный контроль? — уточнила она насмешливо. — Заставишь делать то, чего я не хочу?"