Пара для дракона, или рецепт идеального глинтвейна
Шрифт:
— Ты прекрасно знала и видела, что дело не в природе, — холодно напомнила Фло. — Ирейн просила тебя позвать лекаря, но ты не пускала к ней никого.
Фейри, бросив на нечисть быстрый острый взгляд, ласково погладила Беату по лицу, задев кончиками пальцев веки и на миг задержавшись на них. Женщина тихо взвыла.
— Расскажи мне правду, милая, — проворковала Раока. — Что случилось тогда?
— Я ничего не сделала! — взвыла Беата. — Пальцем её не трогала! Ко мне не может быть претензий по закону!
На лице Чебы было такое выражение, будто он обнаружил просто перед собой гору отборнейшего воловьего дерьма.
— Милая, где ты здесь видишь закон? — поинтересовалась фея. — Здесь
— Да ничего я не сделала! Да, она мучилась, просила позвать лекаря, но у меня денег не было. Она сама отказалась давать ключ от сейфа! Я подумала — ну и пусть преставится, если такая упрямая. Вертихвостка, трактир получила, пальцем о палец не ударив, в наследство — а спеси, спеси! Я бы лучше им распорядилась. Вон сколько у меня ртов!
— Конечно, — участливо сказала фея. — Я тебя понимаю, сама бы так сделала на твоем месте.
Любой, имеющий хоть толику ума и знающий фейри, понял бы, что у него проблемы. Беата, однако, тут же приободрилась.
— Вы должны понять, она сама виновата!
— Они всегда сами виноваты, — понимающе улыбнулась Раока. — Она заслужила. И в любом случае, закона тут нет, тебя никто не отдаст под суд. Что ещё она заслужила? Расскажи — и больно больше не будет, обещаю!
И дальше Кремень просто слушал рассказ о том, как Беата пришла поговорить с княгиней, увидела её на мостках и… "Вы понимаете, я случайно на неё нажала!", "Она сама меня вынудила", "Я была вынуждена отстаивать свои права". Он вслушивался в биение её сердца, понимая — женщина говорит правду. И верит, что характерно, в свои слова.
Дракону хотелось ещё демонского самогона. Уж сколько он слышал таких историй, но менее мерзкими они от того не становились. И самое паршивое, что в чем-то правда была за такими, как эта женщина: далеко не всегда закон работал там, где начинались владения домашних тиранов любого пола, кажущихся безобидными. Увы, они редко попадаются.
Одна радость — зачастую, как в дикой природе, хищники нарываются, рано или поздно, на тварей куда более опасных, чем они сами. Приходит срок, и в лице собственных ли детей, внуков ли или просто таких же, жаждущих наживы, является мщение. Не лучшее утешение — но какое уж есть.
Кремень подумал о своей дочери, что носила ребёнка. Первый внук! Долгожданный.
Каменный умом понимал, что она в безопасности. Он много раз обещал паре, что не будет тащить домой свою, весьма мерзкую, работу. Но ничего ведь не будет такого, если он заранее переведёт её к придворному лекарю? Ис, наверняка, не откажет.
— Какая ты умница, — пропела Раока. — Я хочу сказать тебе… помнишь, я обещала, что больно больше не будет? Так вот, я соврала.
25
Ирейн лежала без сна, слушала сопение Веты (у той был слегка заложен носик, отчего казалось, что поблизости окопался обиженный ёж), таращилась на чернильную ночь за окном и изо всех сил старалась подавить накатившую тоску. Получалось плохо.
Да у кого бы на её месте было хорошо-то? Когда твоя размеренная, продуманная, логичная жизнь рушится в бездну, вокруг бегают пьяные князья, и драконы-казначеи со сволочным характером, и злобные демоны с чёрными дёснами, и зубастые русалки-иномирянки, и оборотни ещё до кучи! И ладно бы только это, так и знакомые, привычные на первый взгляд вещи оборачиваются совсем новой, незнакомой стороной. Вот так живёшь себе, крутишься в рутине и понятия не имеешь, что под одной крышей с тобой живёт ужасный монстр — всем сказочным букам на зависть и устрашение. Услыхал бы о таком из чьих-то уст, то под кроватью схоронился бы, а так вроде бы и не страшно,
Ирейн вздохнула. И Казначей с его угрозами… и простыни какие-то неудобные, холодные и неприятно липнут к коже… На губы наползла ироничная усмешка. Нет, вот много раз она убеждалась: бабе ничего не стоит привыкнуть, что она засыпает не одна, а вот отвыкать в разы сложнее.
Да и связь, опять же. Вроде бы и считается, что люди в ней не нуждаются, но тут как со всеми стоящими удовольствиями: они тебе вроде как не нужны — но лишь до тех пор, пока ты их не попробовал. Делить с кем-то свои мысли, чувства, эмоции, знать, что ты точно-точно не один — это было приятно, да. Только вот стоит ли удивляться, что вместе со связью приходят и секреты, которых, может, и знать бы не стоило? Это от мужа-человека можно легко скрывать настоящие заработки, новые покупки или личность первого любовника. С драконом, если дойдёт разговор, соврать не получится. И кто ж виноват, что него, драконьего-то князя, секреты намного опасней, чем у неё? На редкость глупый вопрос, если вдуматься.
Ирейн вздохнула и снова заворочалась, безжалостно сбивая простыни. Мысли метались в голове стаей перепуганных мелких рыбёшек-чистильщиц.
Казначей, конечно, скотина, она нажалуется на него Тиру, найдёт способ поквитаться, но в его словах есть, есть правда. Что она вообще знала о политике, коли уж говорить по-честному? Нет, не подумайте дурного, Ирейн отлично разбиралась в тех вещах, что касались её лично: новых постановлениях Ковена об отношениях магов и обычных людей, пошлинах на ввоз и куплю-продажу иноземного и нелюдского алкоголя, достопамятных налогах, наконец (и как только докопался, скотина чешуйчатая?!). Ну, ещё познания Ирейн в политической жизни базировались на постоянно изрекаемых в трактирах подвыпившими телами ценных мыслях. Но эти, с позволения сказать, бутылочные революционеры да непризнанные философы такого нагородят, что и на голову не натянешь. Сама Ирейн в такие вот разговоры не встревала, знай себе подливала выпивку и старалась не морщиться на особенно идиотских высказываниях. Специфика работы как она есть!
В остальном, если смотреть правде в глаза — Ирейн ничего не знала. Ни о политике, ни о своих домочадцах, ни даже о себе. И откуда бы? Все так живут!
Она повернулась и посмотрела на дочь в темноте. Её близкие… как защитить их? И правильно ли считать Тира угрозой — или, быть может, Казначей очень прав и страшным большим драконам тоже нужна защита, от себя самих в том числе? Ведь никто, будь то мужчина или женщина, не может быть сильным совсем-совсем всегда, не может не ошибаться.
Эмоции, на которых она собиралась бежать, куда глаза глядят, сгладились и улеглись, пустота, оставленная прерванной связью, болела и ныла в груди, мысли, как это бывает бессонными ночами, путались неимоверно. Нет, Ирейн не была готова простить то, что произошло с Фло, но… она сама согласилась стать парой Тира. Понимала ли в тот момент, на что на самом деле подписывается — вопрос другой, но тут все снова упирается в её невежество, увы и ах.
Надо поговорить с Тиром. Надо обозначить границы. Тогда, может, простыни не будут казаться такими горячими. Но где его искать? Ирейн прислушалась к себе, но чуда не случилось: та связь, что была раньше, не ощущалась меж ними, тонула в водовороте её собственных сомнений и метаний.
Пропажа нашлась, да таким неожиданным образом, что хоть плачь. Ирейн как-то даже подспудно подумала, что, возможно, единственное существо на свете, которому доводилось перецепиться через князя Предгорья. Уникальный, мать его, опыт!