Пара из дома номер 9
Шрифт:
Иногда меня потрясает то, какие мелочи помнит бабушка. А иногда мне кажется, что кто-то пробрался в дом престарелых поздно ночью и стер ей память. Это выглядит еще более жестоко сейчас, когда она не может вспомнить маму, но так разумно говорит о других вещах.
– Сегодня понедельник, ты права. Но сегодня приезжает полиция. Помнишь, на прошлой неделе я рассказывала тебе о трупах в саду?
Бабушка напрягается, а мама выжидательно подается вперед.
– Зачем я понадобилась полиции?
– Они просто хотят задать тебе несколько вопросов, вот и все, потому что ты раньше жила в этом доме.
Она
– Просто постарайся ответить на них как можно яснее. Ты… в прошлый раз ты упоминала о Шейле. И о Викторе.
– Шейла. Злая маленькая девочка.
Кто эта Шейла, о которой она постоянно упоминает? Как бы я ни хотела узнать больше, мне нужно заставить ее сосредоточиться на конкретной теме.
– Ты можешь вспомнить свою жизнь в коттедже, бабушка?
Бабушка выпрямляется.
– Конечно, могу. Я же не безмозглая идиотка.
Я ошеломлена. Бабушка никогда раньше так со мной не разговаривала, и я никогда не слышала, чтобы она ругалась.
– Я знаю, что ты не идиотка, – тихо говорю я.
Мама вклинивается в нашу беседу:
– Я думаю, нам следует оставить допросы полиции, Саффи.
– Я не собираюсь никого допрашивать, – отвечаю я, бросая на маму сердитый взгляд. Хотя знаю, что допрашиваю. Но мама не понимает, как вести себя с бабушкой. А я понимаю. Мы втроем погружаемся в молчание. Я знаю: мама молча размышляет о том, что бабушка забыла, кто она такая. И я понимаю, как это обидно, но иногда бабушка забывает даже меня. Мама нечасто навещала бабушку с тех пор, как ее поместили в дом престарелых. Я должна была предупредить ее, что так бывает.
– Джин ударила ее, – внезапно произносит бабушка, нарушая тишину.
Я наклоняюсь к ней.
– Кто такая Джин?
– Джин ударила ее. Джин ударила ее по голове, и она упала на землю.
Я задерживаю дыхание, не желая прерывать поток ее сознания. Я чувствую напряжение, исходящее от мамы.
Может быть, бабушка все-таки что-то знает о трупах?
Мы ждем… одно мгновение, два… Мама открывает рот, и я качаю головой. «Нет, – безмолвно умоляю я ее. – Не говори ничего».
– Я не знала, что делать. Все говорили, что она злая. Все говорили, что она плохо поступает. Виктор пытался навредить нам.
Я осторожно наклоняюсь вперед, чтобы не сбить ее с мысли.
– Бабушка… ты говоришь, что кто-то по имени Джин убила женщину в Скелтон-Плейс? – Я поворачиваюсь и в ужасе смотрю на маму.
– Виктор… Шейла…
Я потираю виски, чувствуя, как начинает болеть голова. Бабушка ничего не понимает, и я тоже. «Это просто голос деменции», – говорю я себе. До моего прошлого визита я никогда не слышала, чтобы бабушка упоминала эти имена.
К счастью, в этот момент к нам подходит Джой.
– Приехала полиция, – шепчет она, оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, что другие жильцы дома престарелых ее не слышат. – Полагаю, всем вам следует пройти со мной.
13
Они следуют за Джой в комнату рядом с вестибюлем – в этой комнате есть камин, а рельефные обои цветом напоминают голубое утиное яйцо. Саффи держит бабушку за руку, и сердце Лорны тихо разрывается. Разрывается не только от вида
В двух креслах с цветастой обивкой по разным сторонам от камина сидят мужчины в рубашках с расстегнутыми воротниками и отглаженных форменных брюках. На их лицах блестят капельки пота. Здесь еще жарче, чем в комнате дневного отдыха. Старший из них – лет сорока, на взгляд Лорны, с редеющими волосами, голубыми глазами и четко вылепленной челюстью – встает, когда они входят. Мужчина помоложе – около тридцати лет, невысокий и коренастый, с всклокоченными волосами мутновато-коричневого цвета – остается сидеть. Он пьет из прозрачного старбаксовского стаканчика что-то похожее на шоколадный молочный коктейль.
– Я детектив-сержант Мэтью Барнс, – представляется старший, протягивая руку поверх кофейного столика. – А это мой коллега, детектив-констебль Бен Уортинг. Мы из уголовного розыска полиции Уилтшира.
Бен кивает им всем. Лорна замечает, что его взгляд задерживается на Саффи.
Сержант Барнс возвращается на свое место, а Джой суетится вокруг, усаживая женщин в кресла напротив офицеров и спрашивая, не принести ли им чая или кофе. Лорна и Саффи садятся по бокам от Роуз, которая выглядит очень маленькой в кресле с высокой спинкой и очень смущенной. Ее пальцы сцеплены на коленях, взгляд мечется между двумя мужчинами, как у испуганного ребенка. Лорна тянется к матери и берет ее за руку, чтобы успокоить. Она испытывает облегчение, когда Роуз позволяет ей это сделать.
– Мы не хотим волновать вас, Роуз, – доброжелательно начинает Барнс. – Это неформальная беседа. На данный момент мы просто собираем информацию. Мы беседуем со всеми, кто как-либо связан с этим владением.
На столе перед ним лежат папка и блокнот. Сержант открывает блокнот и снимает с ручки колпачок, приготовившись записывать.
Ее мать ничего не говорит, вместо этого смотрит вперед, потягивая чай, который Джой любезно принесла.
– Итак, для начала могу я получить некоторую информацию, Роуз? Например, дату вашего рождения?
Ее мать внезапно впадает в панику и опускает кружку на стол.
– Моя… э-э-э… Июль… нет, август… кажется, тысяча девятьсот тридцать девятого…
– Ты родилась в сорок третьем году, мама, – поправляет ее Лорна. Она поворачивается к сержанту Барнсу. – Двадцатого марта тысяча девятьсот сорок третьего года.
– Ах, да… да, сорок третий. В середине войны, знаете ли.
Ее мать делает еще один глоток чая и причмокивает губами. Лорна смотрит поверх ее головы на Саффи, которая отвечает ей встревоженным взглядом.