Пара лебедей на Рождество
Шрифт:
Выдохнул. Чем дальше скрывался силуэт аристократа, тем вольнее было дышать. И тем ощутимее становилась безысходность этой ситуации, когда потихоньку начал отступать адреналин.
— Всё будет хорошо! — Поглаживая мои дрожащие пальцы, девочка говорила, своим баюкающим голоском, глядя бездонными небесными глазами прямо в мои. Проникая в саму душу…
— Не будет хорошо! — на веках проступила влага, и я сцепил зубы, осознав, наконец, что только что произошло. — И ты прекрасно это знаешь! Он потопит меня… Одно слово — и ничего не будет, как хотелось! Ты знаешь это! Я это знаю! Что я?! Кто я против него?! Мусор под ногами господ! —
Столько боли отразилось в омутах напротив…
— Прости… — и она в слёзы. И мне от самого себя тошно. — Я не хотела… Я не знала… — Плечи потряхивают, и золотавые кудри осыпаются на лицо.
— Глупая! — Себя не помня! Свое место и положение, я притянул девочку к себе близко-близко. Прижал к груди, хоть и прекрасно знал, что делать этого ни за что не должен! Она такая теплая… Светлая, как ангел… Как белокрылая лебедка, в объятиях гадкого утёнка… — Не говори ерунды! И не смей плакать! Я сам! Это я его ударил! И сделал бы это снова, чёрт побери! Если бы время отмотали вспять! Я…. Челядь. Он прав. Нет у меня ни прав, ни возможностей. Но, я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебя защитить, если моя помощь однажды тебе понадобится…
Всхлипнула. И я провел рукавом по ее щекам, утирая прохладные капельки с румяной от мороза кожи. Никогда не знаешь, как повернется жизнь… А если в своей я имел возможность ощутить тепло нежной золотоволосой девочки с лебедями, то в ней не все так плохо, как могло показаться…
— Спасибо…
********************
— Постой, ты сейчас серьезно? Разве нам не возвращаться нужно? Ты же хотела с отцом поговорить!
Злата игриво хихикнула… Спустя час после случившегося дурные мысли поумерились. Мы немного выдохнули… Да я и сам решил, что, раз уж этот вечер может быть последним, то почему бы не взять от него больше, чем пересчет секунд до невозврата?!
— Отец все равно вернётся домой не раньше пяти. До этого времени… Хочу показать тебе кое-что…
Взяла меня за руку и за собой потащила. Бредем заснеженными улицами, наблюдая за ликующим снегопадом. Подошли к прилавку со сладостями. Девчушка выудила из кармана пару серебряных и вежливо попросила два травяных чая с медом и три яблока в карамели.
— Один для папы. — весело подмигнула, пряча лишнюю сладость в карман. — Надо бы его задобрить.
— Ну, желаю удачи. Даже если не получится, тебе то что? Ничего не будет. Можешь не беспокоиться. А мне… Как я жил раньше, теперь хоть будет с чем сравнить!
— Погоди… — Злата будто оцепенела. Посмотрела на меня с таким укором, и болью во взгляде, что я чуть не поперхнулся собственными словами! Хотел сказать что-то… Она уже чуть не плачет! Вижу, как веки повлажнели… — Ты действительно считаешь, что раз лично мне ничего не будет, то и не страшно?! А как же…. Наша дружба? Мы разве не друзья?!
— Друзья… — И почему я виноватым себя чувствую?! Кто мог знать, что несколько встреч и случайное стечение обстоятельств, что свело под одну крышу, сделает нас друзьями? Для неё… Я друг? Не мог представить, что девчонка голубых кровей в таком, как я, увидит друга! Мне казалось всегда, что так не бывает. Что нелюди они! И потому
Почти невесомо провела пальчиками под глазами, собирая с длинных ресниц несколько капель выступивших слёз.
— Ничего…. Знаешь, в этой лавке самые вкусные карамельные яблоки из всех мест, где я их ела! Давай… Посидим вон там, на лавочке. Посидишь со мной… И поедим. А потом пойдем к папе. Хорошо?
Почему-то показалось, что она так одинока… Так одинока, как я. На сердце заскребло противно. Мерзко. А может ли быть такое, что она, как я, однажды стала жертвой предрассудков? У такого человека должны быть друзья! Много друзей! Светлая, жизнерадостная, красивая! От чего же мне так подумалось?
— Скажи. У тебя хорошие отношения с одноклассниками? — сказал, и только после подумал, насколько уместным был этот вопрос, когда она чуть не поперхнулась сахарной коркой! Нижняя губа дрогнула… И она… Так открыто на меня посмотрела! Словно маленький котенок. Нежный и пушистый, после того, как получил копняков от собратьев.
В этот момент во мне что-то дрогнуло… Перещелкнуло, можно сказать. Я увидел в той, кого считал такой недосягаемо далекой, даже в расстоянии полуметра, обычную девочку. Живую! Настоящую! И такую… Невероятно красивую.
Молчит. Не спешит отвечать. Видно, как забегала неловко глазами. Я все понял. Не нужно много слов…
— Пусть… Смотри, ты карамелью испачкалась! — Провел мягко подушечкой большого пальца по нижней губке. Она замерла. Наклонился… Что я творю? И быстро… На долю секунды… Прижался к ее щечке мягким поцелуем…
И гори оно все синим пламенем!
Неожиданное откровение
— Ты чего? — Спустя несколько минут резавшего сердце молчания, Злата накрыла щеку ладошкой, и уставилась неотрывно, будто только что на её глазах развалилась целая вселенная! Сцепил зубы, и упрямо сжал кулаки. Я всё понял. Не тот. Не я! Да что я вообще себе думал?! Кто челядь, кто сударыня?! Да я должен падать ей в ноги и благодарить хоть за то, что не позвала на помощь проходивших неподалеку местных! Быстро заморгал, чтобы она не увидела предательски выступившую влагу.
Эта тупая боль в районе солнечного сплетения прошибла буквально каждую клеточку тела. Я поступил неосознанно. Глупо! Губы будто сами потянулись к её щеке! Было бы думать, чем пережить этот ад!
Развернулся одним рывком на все девяносто, кутаясь холодным носом в шерстяной рукав. А по правде… Просто спрятаться хотел. От неё. От всего этого мира.
— Прости. — Холодно бросил через плечо, сделав шаг в сторону их имения. — Если хочешь, можешь просто рассказать о случившемся отцу. Он вышвырнет меня прежде, чем до него дойдет весточка от твоего приятеля.
Резко сжала пальчиками мой ворот, и со всех сил потянула на себя, чтобы остановить. А я не хочу! Ни останавливаться, ни взглядами с ней встречаться! Неловко, стыдно, горько…
— Отстань!!! — Рванул вперёд, выдрав увесистую материю с её рук. — Думаешь, раз ты знать, то все дозволено?! Все вы так думаете!
Сорвался. Чёрт побери, я сорвался! За все года, за все горе, что выпало за жизнь на мои плечи, за каждый раз, как аристократы топтались на моей гордости, как на половой тряпке! За всё на ней сорвался!