Paradise City
Шрифт:
Эзлем мотает головой.
– Это другая модель. Сравни… – она перемещает стоп-кадр, показывает на серое пятно. – Гораздо грубее, почти как раньше, когда все распадалось на пиксели. А эти двое здесь, – она возвращается к предыдущему кадру, – совершенно безупречны, словно однородный серебряный поток. Это другая технология.
Эзлем медленно кивает:
– Передам Итану, чтобы проверил.
Лина смещает кадр чуть ниже. Полупрофиль Яссина теперь в центре дисплея. Комок подступает к горлу.
– Кто-то еще проводил расследование для Яссина, – говорит она. – Он сказал мне об этом вчера.
Эзлем забирает у Лины смарткейс и убирает его. Она подается вперед, сдвигаясь на край кресла.
– Все же ты знаешь больше, чем я.
Лина удивлена:
– Он не говорил, с кем сотрудничает?
– Хочешь подробнее обсудить эту тему или будем двигаться дальше? – раздраженно спрашивает Эзлем.
Лина закрывает глаза. Там, в ее памяти, что-то сохранилось. Она пытается представить кабинет Яссина:
– Кайа, – произносит она. – Когда я вошла, он разговаривал с Кайей.
– Кайа Эрден?
– Понятия не имею. Кто это?
– Легенда криминальной журналистики, как ее в свое время называли. Очень умна, очень настойчива, давно в профессии, дольше, чем мы все.
– Ни о чем не говорит.
– Ты слишком долго жила за границей. Я уважаю ее. У нее я научилась большему, чем в университете. Раньше она часто с нами работала. Скандал вокруг расширения порта Ширштайнера? Лет десять назад?
– Ого! Правда?
– Да. Это была она. Она расследовала все это почти в одиночку. Благодаря ее усилиям много голов полетело.
– Хороший человек.
– Да, хороший, – повторяет Эзлем. – Яссин работает только с такими людьми.
– Но почему я тогда ее не знаю? Вы не сотрудничали с ней в последнее время?
– Мы бы с удовольствием. Но после истории с портом она ушла на покой. Пенсия – так она это называет, ей лет шестьдесят. Кто-то разузнал, что она занималась этой историей, начались серьезные угрозы.
Лина прекрасно понимает. Личность того, кто проводит подобные расследования, как правило, остается в тайне. Не только потому, что иначе будет сложно раскрывать другие дела. Снова и снова возникают нападки на «правдивую прессу» – ироничное словосочетание для тех, кто еще придерживается фактов и аналитики и противоречит официальным источникам. Государственные средства массовой информации сами себя называют свободными, критическими и независимыми.
– Если Яссин говорил с ней, значит, он подобрался к чему-то совершенно особенному.
– Ты полагаешь, она знает, о чем речь?
– Если кто и знает, так это она.
Лина встает:
– У нее и спросим.
3
– Мы пойдем прогуляемся.
Ей кажется, будто оказалась в прошлом на пятнадцать лет назад. Может, просто оттого, что снова живет у родителей.
Из кухни доносится голос отца:
– Возвращайся пораньше, – затем он поспешно добавляет: – Повеселитесь хорошенько! – А мама
Кайа Эрден не подходит к телефону, поэтому они отправляются к ней. В городе с населением десять миллионов необходимо время и терпение, чтобы куда-нибудь добраться, особенно если живешь на окраине, как Эзлем и Лина. Но им везет, Кайа Эрден тоже живет в Ланштадте, если адрес, который Эзлем нашла в картотеке «Галлуса», верный.
Ланштадт образован на месте городов Гисен и Вецлар, а также близлежащих общин и городков от Лойна до Штауфенберга. Они срослись и вошли в административный округ Франкфурта. Видимых границ уже давно нет. Право проживать в Ланштадте получают главным образом пожилые люди и семьи, кроме того жилищное ведомство уделяет большое внимание смешению возрастных и социальных групп при распределении домов и квартир.
Трамваи ходят день и ночь без перерыва. Эзлем и Лине не приходится ждать дольше пятнадцати минут. На трамвае до ланштадтского Западного вокзала, потом через исторический центр города, привлекательного для туристов бутик-отелями, которые на деле хоть и не всегда комфортабельны, внешне напоминают быт времен позднего Средневековья. Не доезжая до китайского поселения с озелененными фасадами высотных домов, они выходят и, оказавшись в полностью перестроенном квартале Шпильбург – до конца двадцатого столетия казарма бундесвера, – отправляются искать квартиру Кайи Эрден.
Согласно адресу, квартира находится в мансарде бывшего офицерского общежития. Проход, как и в большинстве жилых кварталов, под видеонаблюдением, но Лина, выйдя из дома, уже включила блокиратор камер. Его хватит на них двоих. Им повезет, если системы безопасности в квартале еще не настроены на распознавание блокираторов.
Через небольшой парк они проходят к зданию. Справа расположены многочисленные заведения, судя по шуму, хорошо посещаемые. При узаконенной двадцатичасовой рабочей неделе у людей, работающих по договору, обеспечивающему полную занятость, есть и время, и деньги на развлечения. Особенно здесь, где плата за квартиры заметно ниже, чем в центре города. Эзлем и Лина заходят внутрь: достаточно нажать зуммер и любезно кивнуть охранникам. Ремонт был давно, Шпильбург больше не относится к лучшим кварталам города. Охранные системы не на высшем уровне, а проверки проходят от случая к случаю.
Они поднимаются в стеклянном лифте до самой крыши. Квартира слева от лестницы, ведущей вниз. Эзлем звонит и стучит, никто не открывает. Затем набирает номер мобильного, сигналы смарткейса отчетливо слышны в прихожей. Больше в квартире не слышно ни звука.
– Она должна быть внутри, – говорит Лина.
Без смарткейса никто не выходит из дома. Им расплачиваются, он содержит паспортные данные, все права доступа, в том числе к зашифрованным файлам, а при несчастных случаях предоставляет сведения о здоровье. Смарткейс – это мобильная часть тела. Технические концерны уже говорят, что скоро гаджеты исчезнут под кожей. В Китае разработана технология, которая не вредна для здоровья, достаточно эффективна и не требует постоянного обновления. Впрочем, спрос ограничен. Пока все обходятся компактными приспособлениями, которые регулируют, организуют жизнь и управляют ею в целом.