Парадокс Анны
Шрифт:
— Так. И с кем же из местных?
— Не знаю. Лёньку пастуха пару раз видела. А так… Я в это не лезла. Спроси у Матвея. Только не говори, что я сказала. И вообще, если что, я буду все отрицать.
— Я и сам буду все отрицать.
— Я серьезно!
— И я серьезно. Да я и без тебя знал, что вы там крутите что-то помимо того, за что получаете зарплату. Кстати. Я слышал, вашу лабораторию финансирует Аннин отец? Что изменится теперь, если она так и не будет найдена?
— Аннин отец? Что за бред. В первый раз слышу. Обычное государственное
— Но он давал вам какие-то гранты? В смысле, у вас вообще были какие-то гранты?
— А, слушай, Антон, между нами. Думаю, я знала бы, если б были гранты. Все знали бы, надо ж знать, над чем работаешь. Но я ничегошеньки о грантах не знаю. Но! При желании лаборатория может содержать себя и пару НИИ только на обработке камней. Но! Этого я тоже тебе не говорила.
— Ладно. Вернемся к Матвеевым и возможно, Анниным контактам по этим вашим тайным делам. С кем еще они контактировали?
— Я знаю только Леньке. Но не думаю, что он из важных шишек. Думаю, что-то типа курьера, он же бывает везде со своими козами. Кстати. Ты знаешь, что он бросил стадо? Козы разбрелись по домам. А бабка Нюра свою Белянку не дождалась и грозится проклясть Лёньку, если он не компенсирует ущерб. Я б, кстати, на твоём месте занялась этим делом, а то баб Нюра и тебя проклянет — за непорядок на районе.
— Не дождалась козу? — Орельев открыл холодильник. — У следствия все под контролем! Эту козу?
— Не знаю. Откуда она у тебя?
— С места преступления. Видела такое?
Рита долго молча осматривала бок предполагаемой Беляны.
— Да, видела, — сказала она наконец. — Один раз, в детстве. Но всегда считала, что это игра моего воображения, — и она задумалась.
— Да знаешь, верни ее бабе Нюре, — сказала, в конце концов, она — Заодно и спросишь про знак. Она у нас по всякой нечести. Поаккуратнее только.
— А то проклянет?
— Проклянет — не проклянет, а ославит на весь район так, что из дома не выйдешь.
— И здесь новые технологии, — легкомысленно заметил Антон.
Из заметок Орельева. Маргарита наводит следствие на новые пути.
Баба Нюра.
Вот не хотел Орельев общаться с бабой Нюрой. Отдать козу, и все. Да что у него за работа такая, общаться с тем, с кем не хочешь общаться?
Однако ж молча отдать козу не удалось.
Баб Нюра всплакнула над своей Белянкой, расчувствовалась к Антону, и усадила его пить чай с вареньем из дикой груши. Надо сказать, варенье Орельев любил, хоть и взрослый человек.
И было кое-что ещё, что заставило Орельева усесться безропотно за простой деревянный бабы Нюрин стол с советских ещё времён чайным сервизом и тремя сортами грушевого варенья в советских хрустальных вазочках.
Почему баба Нюра не удивилась странному знаку на боку любимицы? Ноль эмоций! Может, не разглядела
— Так этот у нее два года уж такое, — сказала баба Нюра. — Все призраки эти белые, мутанты! Вот что им козы? Говорила я Леньке, не паси коз в Аратском! Что за пастухи такие у нас? Уж мутантов от коз не могут отогнать.
— Что за мутанты, баб Нюр? — спросил Орельев и тут же пожалел об этом.
— А кто ж коз ещё портить будет? Мутанты и есть! Призраки, забери их нечистая! Тьфу, тьфу, — и баба Нюра энергично заплевалась через плечо, причем часть брызг долетела и до Антона.
— Ох! Нечистая! Не к ночи помягута! — окончательно всполошилась она и поспешно полезла под печку. Вынула что-то пахучее и принялась окроплять им квартиру. Ну и Орельева заодно.
Антон счёл за лучшее побыстрее откланяться.
Влад, Матвей и секта
Оставив во всех соцсетях посты о намерении пойти прогуляться с Матвеем, Влад направился на встречу с неожиданным приятелем.
Влад не соврал Орельеву — он, и правда, решил не лезть в дела этих людей, будь они медицинскими работниками или сектантами, неважно. Но он собирался поговорить с Матвеем. Орельев уже говорил с ним, но… Как говорится, хочешь сделать хорошо — сделай сам.
Встреча с Матвеем начиналась вполне даже адекватно. Они вышли из Уютного и гуляли горной тропинкой в сторону кальдеры. Влад рассказывал Матвею о том, как они с Орельевым проверили тезис «да кто их считает» и его версию об исчезновении девушек.
— Восемь девушек… Восемь девушек… — повторил Матвей.
— Да они все нашлись, живы-здоровы! Все восемь!
Присев на покатый камень, Матвей разглядывал фотки листов из учетной книги, которую кроме как старобрядческой и не назовешь, на Владовом телефоне. Влад устроился на большом валуне рядом.
— И тебя ничего не смутило в этих записях? — спросил, наконец, Матвей.
— Кроме способа организации учета? Да в общем, нет.
— А меня — да. Где здесь Анна, умник? Она ведь приезжала в том году. И въехала в этом.
А ведь точно. И они вместе заполняли анкеты! И записей ни о нем, ни об Анне здесь не было. Приходилось признать, что учет здесь ведётся чисто для галочки.
— Я всегда подозревал, что Орельев замешан в этом, — сказал Матвей.
Орельев? Версия любопытная, но ради спорта Влад решил возразить:
— Ну, эдак мы далеко зайдём! В чем ты можешь обвинить Антона? Он при мне звонил в заповедник и просил прислать записи. Ему при мне их прислали. Он при мне их переслал мне. Что, он так быстро и незаметно для меня нашел и удалил нужные листы? С этими-то почерками!
— Или эти листы были удалены уже давным-давно!
— Даже в этом случае, совсем не факт, что Антоном.
— Не факт. А факт, что странички в соцсетях можно сделать кому угодно и какие угодно!
— А также сделать мужа и троих детей! Пропавшая якобы Максимова стала Бельникиной и живёт себе спокойно с тобой на соседней улице!