Парадокс Анны
Шрифт:
— Послушай, Влад, — Орельев выслушал Влада весьма внимательно и ни разу не перебил, что, судя по его лицу, стоило ему немало усилий. — Как человек, которому ты платишь, я, конечно, сохраню лояльность и сделаю вид, что этого разговора между нами не было.
Но как лицо официальное, я хочу тебе заметить, что-то, что ты называешь «сектой» на самом деле лицензированная медицинская организация. И ваши с Матвеем попытки каким-то образом влезть внутрь их процессов являются нарушением прав частной и интеллектуальной собственности
— Медицинская? И что же они делают? Пересадки органов?
— Помогают женщинам забеременеть. Святое дело! Методы не стандартные, но показываемая ими эффективность бьёт рекорды. Один из основных налогоплательщиков региона, между прочим.
Влад пораженно замолчал. Как Матвею удалось убедить его в этой хрени, которую он только что, чуть ли руками не размахивая, пытался донести Орельеву? Он же тут крестовый поход против ведьм собирался устроить, а они, оказывается, налоги платят.
— Так давай влезем туда официально, — предложил, тем не менее, он. — Проверим аккуратненько. Сделай ордер.
— Ох уж мне эти горячие московские парни. Им надо — вынь да положь, — Антон не сводил с него глаз. Ну конечно. Он же еще с первого раза подозревает его в невменяемости. — На каком основании ордер? Что, кроме поразительной мысли, что девушек там никто не считает, ты можешь им предъявить? Анна когда-нибудь говорила о Клинике Авроры? Думала о зачатии детей необычным образом? У нее вообще были проблемы с зачатием? Она хотя бы детей-то хотела?
Влад начал спешно вспоминать, что когда-либо слышал от Анны о детях. Что-то она, несомненно, о них говорила, но что? Как и у большинства мужчин, его мозг отключался в подобные моменты.
— Нет. Я не помню. Но, если нужно, я могу вспомнить что угодно.
— Не стоит. Я туда не полезу, и не проси. С тобой мы неделю как знакомы, а с этим людьми мне ещё жить.
Впрочем, проверить версию о «никто их не считает», Орельев, к удивлению Влада, согласился. Видимо, просто для того, чтобы уесть задирающего нос московского умника. Он даже заявил, что это — легче лёгкого.
— Считает, дорогой Влад, считает, — говорил Орельев, набирая номер приятеля, — Алло. Это заповедник?
«Точно, — дошло до Влада, — мы же заполняли какие-то анкеты, въезжая сюда, в заповедную зону».
Не более, чем через полчаса Орельев получил на мессенджер изрядное количество фотографий листов старообразной канцелярской книги. Несколькими непонятными почерками там были записаны все въезжающие и выезжающие, подряд, просто по дате въезда или выезда.
— Да уж, время тут сбоит, это точно, — заметил Влад.
Свободного человека, чтобы заняться разбором записей, у вредного Орельева не нашлось, и теперь Влад копался в фотографиях, объединяя въезды с выездами.
Прошло несколько часов.
— Нашел, — сказал Влад, войдя в кабинет Антона, причем ссылавшийся пару часов назад на сильнейшую занятость Орельев поспешно свернул пасьянс. — Честно говоря, не хотел в это верить. Восемь девушек за последние полтора года пропали. Они въехали в заповедник, но записей о выезде нет.
Вместе
— Восемь девушек… — вспоминал Влад, — ведь было что-то с этим связанное, и совсем недавно. Точно! Легенда о восьми сестрах! И рассказывала ее Анна! Но я, конечно, не слушал. Вы знаете Легенду о Восьми сестрах, Антон?
— Знаю. Слышал в детстве. Местная легенда. Типа, в горе живут дочери земли, и по ночам они выходят из пещеры, чтобы танцевать под луной. И они должны вернуться до восхода солнца, иначе же превратятся в каменные столбы.
— Такая местная разновидность историй о вампирах?
— Типа того. Но довольно беззубая, поскольку кровь они не пьют, только танцуют и превращаются в столбы. Видел каменные столбы, их полно в горах?
Влад видел. Их и правда много, и они придают дополнительный шарм этому месту.
— Это и есть восемь сестер? Но их же гораздо больше.
— Это как раз те, что стали столбами. А среди них было Восемь сестер, которые застали восход солнца и не окаменели, потому что обратили к солнцу свою песнь. Это так в легенде говорилось. Меня в детстве поражала эта фраза — все пытался представить, как они «обращают песнь». Ну, в общем, они не окаменели, а налились плотью и кровью, исполнились мощи и теперь могут управлять миром. Многие другие духи пытались повторить это, но не смогли. А горы теперь заполнены гордыми каменными столбами, стоящими среди леса, и бла-бла-бла. По ночам к этим столбам возвращается жизнь, но они остаются каменными и бездвижными, единственное, что они могут — это петь. И они поют. Самое интересное, что в горах действительно иногда звучит музыка. Я всегда думал, что это мозг сам заполняет чрезмерную тишину звуками. — Я слышал бубен. Но я думал, это сектанты музицируют?
— Ты о клинике Авроры? Может, и они. Они как раз используют старые обряды в своей работе. Еще там было что-то о том, что Матерь гор метит некоторых из тех, кто приходит сюда, и эти люди становятся частью семьи духов. Они тоже выходят ночами петь, а некоторые пытаются остаться на рассвет и становятся столбами. Но никто до сих пор не стал Девятой сестрой.
— То есть, чисто в порядке буйства фантазии, если предположить, что кто-то, какие-то сектанты, ни в коем случае не уважаемая клиника, решил бы вдруг повторить легенду о восьми сестрах, взять восемь девушек, заставить их петь…
— И обратить их в камень? Вот вообще не совпадает. Там как раз эти восемь и не окаменели.
— А может, они их держат в плену? Сделали из них, ну я не знаю, живых богинь, коим должны поклоняться и приносить жертвы …
— Да тоже ерунда, на должность управительниц мира у нас тут и без похищений очередь бы выстроилась. Знаешь, сколько тут сумасшедших девиц? Впрочем, возможно, что-то перепуталось у меня в голове, ведь я слышал все эти легенды, когда еще не ходил и в школу. Как минимум странно, что Матерь гор метит всех, а «сестры» — это ведь только про женщин. Надо спросить бабу Маню, то есть МарьИванну, нашу бывшую училку.