Парадокс Ромео
Шрифт:
Нина просто смотрела. Шарф, скатившись с колен, упал на землю. Всеволод поднял его, хотел отдать, но Нина не брала.
– Ты теперь с ней? – прошептала она.
За те десять минут, что сошел с крыльца, Всеволод успел забыть о кошмарных отношениях в новой школе. Напомнили. И он тут же мысленно взвыл.
– Ну, что ты несешь? – притянул он к себе Нину. – Просто девчонка. У них тут так принято прощаться. Не устраивай бразильский сериал. Тебе это не идет.
– Никто так не прощался. Только вы. – Голос Нины обрел силу.
– Это девчонка такая, эмоциональная.
Зазвонил телефон. Мама. Стоило ответить.
– Ты гляди, а телефончик-то у него есть! – громко крикнула белая Наташка.
Это было похоже на фокус – вот никого нет, а вот они появились. Трюк с кроликами, которых достают из шляпы. Из пустой шляпы.
Лицо белой лучилось довольством. Неуловимые изменения, на которые способны только девчонки, – в их лицах появляется жесткость, холодность, отстраненность. Они становятся над этим миром, взлетают богинями – и все это отражается на лице.
– Я перезвоню, – произнес в трубку Всеволод и отключился.
Да, с телефоном он ошибся.
– Я не поняла, это кто?
В отличие от подружки рыжая не выглядела столь решительно. Огромные подведенные глаза были полны слез.
– А я говорила, что у него кто-то есть, – торжествовала белая.
Нина внезапно отдалилась, исчезла. Перед ним была только рыжая. Ее глаза, бегущие по щекам слезы, поплывшая тушь.
– Вы что-то забыли? – спокойно спросил Всеволод.
– Хотели адрес твой взять, чтобы зайти, – пискнула рыжая.
– Не надо заходить. Меня до ночи не будет дома.
– Еще бы! – подливала масла в огонь белая. – Занятие найдешь.
– У меня сегодня музыкальная школа, а потом встреча в шахматном клубе. – Вещи были очевидные. Дела всегда важнее каких-то там эмоций.
– Я тебе не нравлюсь? – всхлипнула рыжая.
– Посмотри на себя, кому ты можешь нравиться? – зло смеялась белая.
– Это правда?
От всего этого тянуло жуткой театральщиной, но Всеволод не мог вырваться из странного убеждения, что совершать резкие движения сейчас не стоит.
– Конечно, нет! – произнес он, оглядываясь. Нина рвала шарф и пятилась. Ее словно уносило прочь ветром.
– Слушайте, – посмотрел на подружек Всеволод. – Давайте не будем из всего этого устраивать истерик. Давайте спокойно обо всем поговорим.
– Не надо! – воскликнула Нина. – Не надо больше ничего говорить!
Она побежала. Слепо ткнулась мимо калитки, руками нащупала проход и исчезла за черным «кладбищенским» забором. Сериальная память говорила о том, что необходимо бежать за ней, останавливать, говорить, успокаивать.
Зазвонил телефон.
– Лодя, – с тяжелой одышкой заговорила мама. – Что происходит? Где ты? Весь день недоступен. Ты опять потерял телефон? Тебя побили?
– Нет, мама, у меня все хорошо.
Рыжая исчезла, а белая стояла, перебрасывала языком из-под одной щеки под другую жвачку, улыбалась, демонстрируя зубы.
– Я скоро приду домой. – Всеволод говорил, не в силах оторвать
Белая жевала. И это было невозможно.
Вероятно, что-то надо было сделать, что-то сказать. Мир, до недавнего времени понятный, стал неузнаваемой инопланетной средой со своими законами. Он, Всеволод, оставался таким, как раньше, а действительность вокруг сильно покачнулась.
За этими размышлениями он пропустил все, что говорила мама, а она говорила с жаром, настойчиво пытаясь что-то выяснить.
– У меня все хорошо, – ответил он невпопад. – Я был на занятиях. Я приду домой и все тебе объясню. Папа на работе? Нет, не надо ему звонить. Я с ним сам поговорю. – Он медленно пошел прочь от белой, от школы, в ту же калитку, куда убежала Нина. – Не надо опережать события. Этим ты все только испортишь. Да. Пока.
Нервничая, он сунул руку в карман, где тут же обнаружилась бумажка. Маленькая, мятая. Телефон рыжей.
Всеволод оглянулся и чуть не вскрикнул от неожиданности. Перед ним стояла белая. Фокус с кроликами повторялся.
– Номер-то дашь? – кивнула она на смартфон в его ладони и потянула из сумки свой мобильный.
– А что Наташа? – Как-то совсем не по-дружески вела себя белая.
– Ничего, – отмахнулась от вопроса белая. – Побежала вены вскрывать и с балкона прыгать.
Сказано это было так спокойно, с таким увлечением белая что-то набирала в телефоне, что Всеволоду стало нехорошо.
– В каком смысле? – спросил он.
– А! – снова махнула телефоном белая. – У нее это нормально. Чуть что, кончает с собой.
– На полном серьезе? – Всеволод невольно представил, как рыжая медленно перевешивается через перила балкона. И вздрогнул, заставляя себя не досматривать до конца.
– Да кто ее знает! Она же псих, эмо.
– Анимэ, – машинально поправил Всеволод.
– Да какая разница? – Белая завершила свои манипуляции с телефоном. – Номер диктуй!
Всеволод сжал в кулаке бумажку с цифрами и стремительно зашагал к калитке. Никакой номер белой он диктовать не собирался. Догонять Нину тем более. Мешать рыжей сходить с ума – тоже. Колесо событий, этот туго замотанный клубок из взглядов, слов, чужих желаний, непонятных поступков, надо было как-то остановить. Невозможно было и дальше все это терпеть. Это бурное мутное течение должно быть развернуто в другую сторону. Прочь из озер. Прочь из его жизни.
Прежде чем зайти домой, он позвонил по домофону в квартиру соседки. Домофон не отвечал. С каждой секундой, что на Всеволода падали мерзкие трели соединения, негармоничные, взрывающие мозг, он понимал, что теряет контроль над игрой. Что вокруг слишком много эмоций. Они мешают думать.
– Лодя! Ты почему сегодня не ходил в гимназию? Где ты был? – Мама не дала даже переступить порог – они стояли, разделенные дверным проемом.
– Мама, мы можем об этом поговорить позже? – Разворачиваться и уходить рано. Надо взять музыкальную папку, надо понять, что делать дальше.