Парадокс Ромео
Шрифт:
– А что есть?
– Обыкновенная жизнь. И в ней не бьют статуэтки, желая привлечь к себе внимание.
Всеволод тяжело вздохнул. Ну, конечно… Лося ему теперь будут поминать с завидным постоянством.
– И вот еще, – смягчил тон отец. – Завершай свои игры и возвращайся в гимназию. Мне звонил Роман Сергеевич. Твой отпуск затянулся.
– Я перевелся в другую школу.
– Не дури! Или это очередной твой гамбит?
Гамбит, гамбит… когда отдаешь малое, в надежде получить большее. Обманный ход, который так любят использовать в шахматах, в политике, в военных действиях…
– Больше гамбитов не будет, – прошептал Всеволод. – Все и так понятно.
– А раз понятно,
– Я ненормально себя веду? – возмущенно вскрикнул Всеволод. – Да я самый нормальный среди вас!
– Ну-ну, – снисходительно усмехнулся отец.
И Всеволоду снова захотелось зажмуриться.
Глава восьмая
Тема для шуток
Субботааааа… Бесконечная суббота.
Уснуть не удалось. Всеволод лежал, потом вскакивал, мерил комнату шагами, пытаясь движением разогнать тяжесть в голове. Впервые он ничего не понимал, совсем ничего. Уставшее после драки тело неприятно тянуло, мышцы отдавали эхом ушедшей боли.
Почему все получилось так?
Он все вспоминал и вспоминал события вечера и каждый раз убеждался, что скандала было не избежать – Людмила все равно вызвала бы полицию. А драка? Ну, драка. Белая хорошо накрутила Соколова. Она своего добилась. Обидно не то, что побили, – что он мог против Андрея? Обидно, что сработала схема, которую он сам не успел просчитать. От этой безысходности все путалось окончательно. Хотелось с кем-нибудь поговорить – зачем все, если это так как есть? Лелик? Лелик не поймет, да и нет уже этого Лелика. Девчонки? А что девчонки? С одной поговоришь, она возомнит себе бог знает что. А потому белая и рыжая отпадают. Нина? Нет, не Нина. Светка? Зачем? Она и так мучается. В памяти как будто вспыхнул образ. Некто, чей взгляд когда-то задел, заинтересовал… В конкретного человека этот образ не воплотился, остался зудящим раздражением в груди. Вспомнился Сидоров и то, как он спокойно себя вел. Не удивился, не растерялся. Наверняка он знает великую тайну, волшебное слово. Произнесешь его, и все исправится. Станет как раньше. Спокойно и понятно. Не будет запутанных отношений. Только прозрачная чистота игры.
Расставил на поле шахматы. Белая и рыжая белые пешки. Рыжая – королевская. Белая – будет стоять перед турой. С краешку. И оттуда всем пакостить, мечтать прорваться в ряды противника. За ее спиной Соколов – тура. Тяжелая фигура. Нина со Светкой офицеры. Все-таки это они заварили кашу. Он заметил Нине, что хотел бы посмотреть звезду Шедар, она побежала в кабинет физики. Лучше бы он телескоп вообще не брал. Но это был обманный маневр, противник проявил себя. А он повелся и стал терять фигуры. Лелик, бодрый конь, пал первым. Кто еще на его стороне? Мать? Отец? Но и мать, и отец совершили по выпаду, от которых его позиция только ослабла. Есть еще Сидоров. Он, конечно, на его стороне. Будет слоном. Легконогим и быстрым. А еще девчонка. Та самая, что прыгнула из окна. Миледи. Она, конечно, белая. Она… Неужели ферзь? А еще Людмила. Странная женщина с нездоровым любопытством. Тура. Сидит у себя в углу, наблюдает, наносит удар исподтишка.
Как-то у него странно получилось, что на стороне белых одни женщины, а на его стороне… на его стороне… Ну, хорошо, еще Кадим Алиевич и историк, легкие фигуры, слоны. Но этого мало, очень мало.
Раздражение знакомым огнем полыхнуло в мозгу, и он сбил фигуры. Жизнь не шахматы. Здесь все почему-то сложнее, и нет никаких правил.
Он вышел в прихожую. Где может быть рубильник времени? На улице? Около качелей, где все произошло?
Постоял около входной двери, погладил холодную обшивку. И никуда не пошел.
В кабинете отца горел свет. Что бы ни происходило, работа продолжалась. Он готовил экспедицию в Камбоджу.
Ну почему все именно так?
Воскресенье. Самый долгий день в неделе. Никто не звонил. Никто не появлялся. И Всеволод тоже не появлялся. Весь день он смотрел в телескоп на улицу и в окна домов напротив, пытался понять, как люди живут там, за стеклами. Зачем они идут по тротуару, что ищут в разговорах, во встречах. И ничего не понимал. Люди оставались для него непроницаемыми шахматными пешками.
Камбоджа, Камбоджа… Сколько может стоить билет туда? И где взять деньги? Или лучше совсем без денег. Подбить Лелика убежать в далекие края. Насушить сухарей, зайцем сесть на поезд до Владивостока. По крыше перебраться в почтовый вагон и всю неделю пути продержаться, вскрывая продуктовые посылки. Во Владивостоке спрятаться от таможенников, ночью перейти границу с Кореей. В Пьхеньяне наняться грузчиками на торговое судно, идущее во Вьетнам. Удрать с него в Хошимине, присоединиться к остаткам красных кхмеров и с боем ворваться в Пномпень. Пока будут грабить дворец императора, дойти до берега Меконга, сесть на камешек, закрыть глаза. И что он в этот Меконг уперся? У них Москва-река или Нева ничуть не хуже. Такие же свинцовые.
Некстати вспомнилась Людмила. Она наверняка всю дорогу будет следить за ними, звонить участковому и требовать разобраться. По всему выходит, что в почтовый вагон им не пробраться. Придется искать другую дорогу. Через Барнаул, Алтай, Китай, Вьетнам. Кажется, так на верблюдах везли шелка и пряности в Великий Новгород. Где бы раздобыть верблюда? Ограбить, что ли, зоопарк? Как у них там сейчас с кораблями пустынь?
Пока они с Леликом будут странствовать – а займет это путешествие не меньше трех месяцев – Светка с Ниной примутся их ждать, сидеть у окна, набивать длинные письма в соцсетях.
От последней мысли стало опять тоскливо, и Всеволод лег. Нет, не надо, чтобы его ждали, без ожидающих обойдемся. Лучше бы пироги научились печь, что ли. Ну их, эти письма…
Неожиданно для себя весь остаток воскресенья он проспал и встал утром довольно бодрым. На лице остались пара ссадин, одна из них пряталась под кепкой. Синяки уже почти не болели, ноги и руки перестали жаловаться на жизнь. Что-то сегодня должно было произойти. Что-то, что все изменит.
Перед школой Всеволод восстановил симку со старым номером. В простеньком телефоне новая карточка чувствовала себя отлично. Посыпались сообщения о пропущенных СМС и звонках. Ничего, скоро все закончится. Телескоп вернется в гимназию, завершатся дела со школой. Уж там-то легко можно будет перевестись на экстернат.
Сухая трель телефонного звонка заставила отложить радостные планы на потом.
– Севка! Это ты? – кричала Нина. – Что у тебя опять с трубкой? На новый не отвечаешь, пришло СМС, что старый в Сети.
– Новый разбился. Привет!
– Ты когда в класс придешь? Тебя тут все заждались!
Как-то это все было неправильно.
– А что Лелик со Светкой?
– У них свои дела. Приходи!
Уговорили, пускай первым будет телескоп.
Он пришел. Пересек знакомый двор, поднялся по знакомым ступеням, миновал знакомый тамбур и оказался в длинном холле: налево гардероб, направо зимний сад, прямо стойка охранника.