Парадокс жнеца. Книга вторая
Шрифт:
Вновь накатил страх остаться здесь навсегда. Когда все вокруг стало мглой, и я сам в числе прочего — даже закричал в панике. Громко получилось, причем настолько, что осекся — как-то вдруг все изменилось.
Дыхание рвало горло, грудь ходила ходуном — я словно четыреста метров на личный рекорд только что пробежал. Но тяжести больше не было, вокруг привычный старый мир.
— Ты чего кричишь? — раздался из кухни знакомый девичий голос.
Так. Почему я здесь, а не там?
Осознал себя в своей квартире, на лоджии. Стою, вцепившись в перила и смотрю на разгорающееся на ночном небосклоне красно-зеленое сияние. Нахожусь в своем привычном, но при этом
— Все в порядке? — снова крикнула Вика из кухни.
— Да, просто палец ушиб! — крикнул я в ответ, с трудом переведя дыхание.
Больше пояснений Вике не потребовалось. Удовлетворилась, замолчала, в комнату даже заглядывать не стала. Я же стоял и думал, что что-то пошло не так: Кайсара говорила, что после замены истинного тела я должен появиться в обновленном монолите сразу же, без путешествия в петле времени. А я здесь. Почему?
Раздавшиеся три коротких звонка, отвлекая, заставили вздрогнуть. Оксана пришла. Вздохнув, пошел открывать дверь будущей бывшей девушке.
В этот раз возможность для фокуса с выброшенным в окно телефоном упустил. Открывая дверь, хотел культурно выпроводить девушек, но эмоции в ходе беседы не сдержал, поэтому Вика с Оксаной подрались не на улице, а на кухне. Пришлось даже скорую вызывать, а потом убираться почти до утра, разошедшиеся девушки разнесли вообще все. В остальном — кроме безумного субботнего вечера, последовала привычная неделя сурка, наполненная ожиданием. В пятницу вечером ложился спать как обычно, со стойким ощущением что не усну. И как обычно, вырубился практически моментально.
Едва проснувшись понял, что что-то не то. И не так, как обычно.
Я не проснулся. Я очнулся, причем совсем не дома. И глаза я не открывал, просто как-то вдруг осознание включилось. Ощущаю необычайную легкость, посторонние мысли отсутствуют. Словно парю в океане белесой мглы, наблюдая себя со стороны. И чем дальше наблюдаю, тем масштаб все увеличивается.
Сначала я просто смотрел на парящую в белесой мгле свою фигуру, словно бы со стороны. Потом, по мере ее уменьшения, увидел туманный монолит Княжев, причем в реальном времени. Видел заходящих в монолит гоблинов, поисковые стаи которых словно щупальца расходились во мгле передовыми отрядами. Видел машины рейдеров, пересекающих границу; видел и два броневика эвакуационной группы, которые разными маршрутами мчались непосредственно к моему дому.
Масштаб наблюдаемой картины все увеличивался. Теперь видел я не только Княжев, видел я и другой монолит, связанный со мной — соседний, Мец, к которому привязана аура пустоглазой Октавии; Ганс Зауэр, новобранец дивизии СС Шарлемань — последний жнец из убитых Октавией. Захоти я сейчас, появись такое желание, могу направить свой дух туда, и прожить неделю жизни в сорок четвертом году, появившись после не здесь, в Княжеве, а в соседнем монолите.
Масштаб наблюдений все увеличивался и увеличивался. Теперь видел я весь гексагональный купол светлой стороны планеты, видел действующие монолиты и спящие; коснулся я и огромного пласта знаний, которые теперь мне доступны. Причем доступны словно в безопасном режиме архива «приди и возьми», а не как в прошлый раз, когда несовместимый с жизнью объем информации распаковывался прямо в моей голове.
Между тем я уже видел вообще всю панораму туманной планеты-аномалии. А видел я ее потому, что, как
Я стал частью мглы, и теперь ни одна туманная тварь не причинит мне вреда, я теперь для них не чужой. При этом во мгле я — инородный элемент, потому что ей не подчиняюсь. Мы с Викой близнецы, и у меня, если объяснять просто, после ее смерти есть якорь для собственной души, который удерживает меня от того, чтобы полностью раствориться в тумане, став частью общего организма. Я теперь словно разумная пчела в улье, как обретший полную самостоятельность муравей в муравейнике.
Рассуждал и познавал новое я сейчас совершенно спокойно. Эмоций, как и в моменты смерти, отсутствовали. Понятно почему — я в условном междумирье сейчас. Загробный мир, по факту. Здесь разум без тела, потому холоден и рационален. И только я сам сейчас решаю, сколько мне оставаться в этом состоянии — захочу, навсегда могу здесь остаться.
Хочу ли я этого? Нет ответа на вопрос. Есть только вопрос «зачем это мне?»
Параллельно этим мыслям я купался в массиве доступных знаний. Забирая все, что нужно, при этом понимая и выдерживая тот объем, который смогу безболезненно переварить, когда вновь вернусь в привычную форму бытия. И когда понял, что больше не унесу, потянулся обратно — словно метеором спускаясь в точку старта, целясь в свою квартиру в городе Княжев.
Миг, и вдруг ощутил приятную тяжесть тела, вернулись эмоции. Так вернулись, что на лбу холодный пот выступил — перспектива остаться там, в тумане, как бесплотный дух меня напугала до дрожи. Еще думал, хочу ли я этого… брр, даже плечами передернул.
Поднялся с кровати. Очнулся как раньше, в прежнем месте и положении, но вот появился здесь в видоизменном теле Марка Юлия — ныне моя «истинная» оболочка. Я покинул свою петлю времени, теперь я не привязан к старому миру. Более того, в моем старом мире прошла неделя, я ее снова там прожил. Здесь же, с того момента как я зашел в квартиру после схватки с Гельмутом, минуло меньше десяти минут.
После смерти оболочки, если таковая случится, я теперь могу отправляться в самые разные монолиты, шлейф которых достался мне в наследство от Октавии. Но, прожив частицу чужих жизней в иных мирах, появляться в тумане всегда буду теперь вот так, в этом теле.
Оплачено единением со мглой.
Так, а вот что у меня… С замирающим сердцем прошел в коридор, подошел к зеркалу. Вот это неприятно: глаза у меня теперь полные, словно заполненные жидким серебром. Да, эпитет «пустоглазый» к себе применять как-то не очень, теперь я понимаю исправлявшую меня Кайсару. «Полные глаза» звучит получше, чем «пустые».
К этому моменту на лестнице уже послышались шаги. Я, не осматриваясь в ставшей теперь уже чужой квартире — все, больше не мой дом, словно умерло в душе что-то, направился к выходу. Открыл дверь, вышел на лестницу к лифту и здесь нос к носу столкнулся с забежавшим первым по лестнице Виталиком. Выругавшись от неожиданности, он отшатнулся, и поскользнувшись упал на задницу. Глядя на меня снизу-вверх, похлопал глазами в растерянности.
— Все в порядке, Виталь, это я.
Протянув руку, помог ему подняться, после чего спустился вниз. Одна машина во дворе, вторая снаружи у ворот. Я ее не вижу глазами, но — как выражался недавно Виталя, объемным зрением наблюдаю. Стоит посмотреть вокруг, не цепляясь ни за что взглядом, как словно параллельно сверху смотрю, причем прилично вижу вокруг.