Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России
Шрифт:
Тебе все ведомо, осмысленно и ясно.
Туманно лишь одно прозренью твоему:
Все сущее твой ум и познает, и судит;
Но грань воздвигнута и гению!.. Ему Все ведомо, что есть; но темно то, что будет170.
Одно из последних писем Бондарева к Толстому от 28 декабря 1896 г. касается ряда вопросов, возникающих при чтении Библии. Вопрос о виновности или невиновности евреев в смерти Иисуса Христа разрешается Тимофеем Михайловичем в духе предопределения Божьего: "Мне кажется, что евреи невинные в распятии Христовом, потому что так Богом положено прежде век и свет, в какое время, на каком месте, какою смертью и от каких людей умереть. Если бы Бог определил, чтобы он от наших с тобою рук умер, в силах ли бы миновать это его постановление"171.
Вывод иудинца ясен: "Если это все по постановлению, то ныне они не принимают Х[риста] по определению.
Давида Абрамовича живо интересовал вопрос о богоизбранности еврейского народа и, как следствие этого, отсутствие доказательств божественности Иисуса. Форма вопроса – есть утверждение: "Почему в Ветхом и в Новом Завете все жиды и даже сам Бог, это Христос, жид, а с других народов ни одного нету? Почему это так? О Боге свидетельствуют небо и земля, что Он есть, а о Христовом Божестве какое доказательство есть, кроме чернила и бумаги, которое есть дело рук человеческих? Это вопрос нешутейный"173.
Целый ряд вопросов, поставленных Бондаревым, загонял Толстого в угол. Прямо говорить о невиновности евреев Лев Николаевич не мог: это противоречило его взглядам на еврейский вопрос.
Возможно, Толстой просто устал от настойчивого корреспондента. Как бы то ни было, сохранилась помета Льва Николаевича на конверте этого письма сибиряка:"Б[ез] О[твета]".
Не получив ответа, Тимофей Михайлович вновь пишет в Ясную Поляну в июле 1897 г. письмо, где опять повторяет свои мысли о невиновности евреев и о предопределенности их поступков, при этом аргументация крестьянина достигает высокого теологического уровня174.
И на этом письме резолюция Толстого: "Б[ез] О[ответа]".
Последнее письмо Толстого, точнее записка, относится к 11 сентября 1898 г. Лев Николаевич успокаивает Бондарева в отношении перевода на французский язык его труда. Любопытен конец немногословного послания: "От души желаю тебе душевного спокойствия и в жизни и в встрече близко предстоящей нам смерти, т. е. уничтожения нашего тела и перехода нашего духа в другое состояние.
Любящий тебя брат
Лев Толстой".
"ПЕРВОРОДНОЕ ПОКАЯНИЕ"
Мы уже указывали, что переписка между Ясной Поляной и Иудиным прерывалась. Один из перерывов был связан с посылкой нового труда Бондарева "Первородное покаяние.
Глас крови вопиет ко мне". В нем полностью пересматривается традиционное отношение к Каину. Посылка сопровождалась письмом, где Давид Абрамович ссылался на свою полемику с окружным доктором Михаилом Прокопьевичем Поповым, человеком от "души уважаемым мною", но совершенно не согласным со взглядом Бондарева на "дело Каина". Сибиряк обращается к Толстому как к арбитру: "…как он признает Каина, с тем мы и должны быть согласны…"175. Но напрасно в деревне ждали ответа: по своим нравственным критериям Лев Николаевич не мог согласиться с доводами крестьянина, а напрасно обижать полюбившегося человека, видимо, не хотелось. Вместе с тем философский труд Бондарева представляет собой уникальное творчество, в некотором роде единственное. Глубина и блеск анализа удивительны даже для человека эпохи Ренессанса. (Это не оговорка.) И действительно, Каин стал героем множества средневековых мистерий, легенд, драм, трагедий. Художники и скульпторы неоднократно воспроизводили образ Каина в произведениях искусства.
Библейский текст – скуп и емок одновременно. Каин – старший сын Адама, первенец человечества, совершивший первое преступление на земле – братоубийство. С его именем связана первая смерть на земле, первая материнская утрата, генетически связанная со скорбью Богородицы Нового Завета. В Библии сказано: "И был Авель пастырь овец; а Каин был земледелец… Каин принес от плодов земли дар Господу.
И Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его; а на Каина и на дар его не призрел" (Бытие, 4:2-5). Увы, библейский текст не объясняет, почему он впал в немилость у Бога и какие чувства побудили Каина совершить убийство.
Библейский текст относит конфликт к первым "дням" существования мира.
Представители критической школы убеждены, что легенда возникла во времена занятия древнего еврейского населения скотоводством.
Однако уже талмудическое толкование несколько отличается от библейского текста.
Так, в Агаде вводится диалог между братьями, решившими разделить между собой мир.
Деление, простое: одному будет принадлежать земля, другому – стада. Но неделимость мира очевидна: есть некоторая ирония в aгадическом сказании: погнал Авель свои стада в поле, а Каин кричит ему: "Земля, по которой ты ходишь, моя!" – "А одежда, которая на тебе, не из шерсти ли моих овец сделана?" – отвечает Авель. В Агаде расширяется ответ Каина на вопрос Всевышнего: "Где твой брат Авель?" После некоторого запирательства он дерзко отвечает Богу в том смысле, что отвергнув его дары, Господь вызвал в нем чувство зависти: "Да, я убил брата моего, но не Тобою ли внушено мне это злое дело? Ведь Ты – страж всего сущего на земле. Кроме того, если бы Ты не отверг моей жертвы, то [я] не стал бы завидовать и мстить ему".
Нетрудно увидеть в защитительной речи Каина элемент богоборчества: или Бог не всемогущ и не является началом всего сущего, или Он, а не человек (обобщение Каина), ответствен за злодеяние. Здесь мы видим отрицание свободы воли, итогом которого следует считать отрицание божественного воздаяния и отмщения. Доведя до крайности богоборческую идею, Агада восстанавливает справедливость в ортодоксальном иудаистском представлении – благость, всемогущество и безграничное милосердие Всевышнего. Как мы увидим, Бондарев всецело заимствовал многие положения Агады. В нашу задачу не входит прослеживать дальнейшую эволюцию легенды о Каине, хотя библейские комментаторы не скупились на удивительные открытия, вроде введения эротического мотива в книгу Зогар как начала зла и источника человеческой греховности. Наша задача – указать на возможное знакомство сибирского мудреца с работами своих предшественников. Конечно, старик знал апокрифическую литературу – "Слово о Адаме", "Слово о Адаме и Еве", "Прении господни с дьяволом" и т. п. Но знал он и литературные источники. Поэму Мильтона "Потерянный рай" ("Paradise lost", 1667) Давид Абрамович внимательно читал, о чем и писал Толстому в начале июля 1897 г. Эволюция образа богоборца разительна.
Между Английской и Французской революциями прошло более 100 лет, между созданиями Мильтона и Байрона – пропасть. По ироничному замечанию Ипполита Тэна, двор Иеговы, по Мильтону, сродни двору Карла I. Сатана, восставший против Бога – республиканец, воюющий против сюзерена вроде генерала Кромвеля. Адам и Ева – образцовая пуританская семья. Изгнание из рая сопровождается изображением картины будущего, следствия первородного греха, что не могло не привлечь к себе внимания Бондарева:
Адам, открой взоры свои, теперь видишь,Следы преступлений твоих, в иных детях,Хотя им неведом был плод заповедный,Не знали и змея, и не согрешали,Как ты, они сами, но грех повлечет твойК преступным и даже жестоким поступкам.Открыл он глаза, и увидел вдруг поле,Одна половина всего того поля,Была обработана и плодоносна,Снопы, только сжатые, в копнах стояли,Другая же пастбищем только служила,На самой средине пространного поля,Из дерна был жертвенник складен высокий.Пришел земледелец, покрытый весь потом.