Парадоксы мистера Понда
Шрифт:
Мистер Льюк вздрогнул: он на самом деле испугался. Не ему первому пришло в голову, что мистер Понд не совсем в своем уме.
– Разве вы не видите, - продолжал Понд, - что Гэхеген принадлежит к старой школе галантных щеголей и волокит? Они восклицали: "О женщина, прекрасная женщина!", но ничего не знали о ней, и женщины этим пользовались. Зато как умели эти щеголи говорить комплименты!
Вы, наверное, считаете, что это не имеет отношения к делу.
Но понимаете ли вы, что я хочу сказать, называя Гэхегена губителем женщин в старом вкусе?
– Пока что я вижу, что он губитель мужчин в весьма новом вкусе! яростно выкрикнул
– Мне кажется, вы немного раздражены, - сказал мистер Понд. Случалось ли вам читать книгу доктора Джонсона {Джонсон Сэмюэль (1709 1784) - английский писатель, критик и лексикограф} "Тщета человеческих желаний"? Это чтение очень успокаивает. Поверьте мне, писатели восемнадцатого века, о которых я хочу говорить, пишут в чрезвычайно успокоительной манере. Знакома ли вам трагедия Аддисона {Аддисон Джозеф (1672 - 1719) - английский писатель} "Катон"?
– Мне кажется, вы сошли с ума, - сказал юрист, сильно бледнея.
– Или еще: скажите мне, - осведомился мистер Понд тем же светским тоном, - приходилось ли вам читать пьесу мисс Эйза-Смит о герцогине в купальном костюме? Там все фразы неестественно укорочены, ну... как купальный костюм.
– Имеют ли ваши слова хоть какой-нибудь смысл?– прошептал юрист.
– О, несомненно!– ответил Понд.– Но сразу не объяснишь, это длинная история - вроде "Тщеты человеческих желаний". Дело вот в чем. Мой друг Гэхеген очень любит старинное красноречие и старинное остроумие. Я тоже. Мы ценим блестящие завершения длинных речей и финальные жала эпиграмм. Так мы подружились, нас сблизила любовь к манере письма восемнадцатого века знаете, размеренная речь, антитезы и тому подобное. Предположите, что и вы любите такие вещи и читаете хорошо известные строки из Аддисонова "Катона":
Нам, смертным, не дано успехом править.
Но мы его, Семироний, завоюем.
{пер. Д. Маркиша}
Они могут нравиться или не нравиться. Но в любом случае вы вынуждены прочесть их до конца. Потому что эти стихи начинаются с избитой истины, вся соль их - в конце. В наше время у фраз вообще нет конца, никто и не ждет его.
Женщинам всегда была в некоторой степени свойственна эта манера. Не потому, что они не думают, - они думают быстрее, чем мы. Нередко они и говорят лучше нас. Но они не умеют слушать, как мы. Они сразу схватывают первую мысль, она для них важнее всего; дальнейшее они подразумевают - и несутся дальше, иногда не дослушав фразы. А Гэхеген совсем другой человек: он принадлежит к старой ораторской школе, всегда должным образом заканчивает фразы и заботится об этом не меньше, чем о начале.
Я позволю себе предположить, как выражаются адвокаты, что в действительности капитан Гэхеген сказал Джоан следующие слова: "Я иду к Февершемам. Не думаю, что они вернулись из Брайтона, но все-таки загляну на всякий случай. Если их нет, пойду в клуб". Вот что сказал Питер Гэхеген. Но не это услышала Джоан Варни. Она услышала, что он идет к Февершемам, и для нее сразу все стало ясно, даже слишком ясно - как поется в песне: "Он идет к той женщине". Хотя он и добавил тут же, что этой женщины скорее всего нет в городе. Ни Брайтон, ни клуб ее не интересовали: она даже не запомнила, что он о них говорил.
Рассмотрим следующий случай. Второй собеседнице Гэхэген сказал: "Не стоит идти к Февершемам, они еще в Брайтоне. Но я все-таки загляну на всякий
Наконец, третий случай. Выходя из дома, Гэхеген сказал мисс Эйза-Смит: "Я иду в клуб. Обещал пойти к друзьям, к Февершемам, но не думаю, что они вернулись из Брайтона". Вот что он сказал. А она услышала, увидела и пронзила испепеляющим взглядом типичного эгоиста мужчину, наглого и распущенного, который беззастенчиво хвастается на глазах у всех, что идет в одно из тех проклятых мест, где напиваются и поносят женщин. Бесстыдное признание потрясло ее; куда уж тут было слушать, какие еще глупости он скажет! Для нее он был просто мужчиной, который идет в клуб.
Итак, все три заявления Гэхегена точно совпадают по смыслу. В них сообщаются одни и те же факты, намечаются одни и те же действия, приводятся одни и те же доводы. Но они звучат совершенно по-разному в зависимости от того, какая фраза сказана первой. Особенно - для современных скачущих девиц; они наскакивают только на первую фразу, потому что нередко за ней действительно ничего не следует. Направление в современной драме, представленное творчеством мисс Эйза-Смит, где каждая фраза обрывается в самом начале, имеет мало общего со стилем трагедии о Катоне, но оно тесно связано с трагедией капитана Гэхегена. Эти женщины могли довести моего друга до виселицы без всякого злого умысла, просто потому, что они думают половинками фраз. Проломленные головы, изломанные чувства, сломанные жизни - и все это потому, что они умеют говорить только на ломаном языке. Не кажется ли вам, что не так уж дурно наше старомодное пристрастие к литературному стилю, который приучает читать до конца все, что написано, и слушать до конца все, что говорится?
Не предпочтете ли вы, чтобы важное для вас сообщение было выражено слогом Аддисона или Джонсона, а не всплесками мистера Токсина и Ныряющей Герцогини?..
Слушая эту речь - признаться, довольно длинную, - юрист проявил все большие признаки беспокойства и даже раздражения.
– Все это только догадки, - сказал он с почти лихорадочной нервозностью.– Вы ничего не доказали.
– Да, - серьезно ответил Понд.– Вы правы, это догадки. Во всяком случае, я угадал правильно. Я беседовал по телефону с Гэхегеном и знаю правду о том, что он говорил и делал в тот вечер.
– Правду!– воскликнул Льюк с непонятной горечью.
Понд внимательно посмотрел на него. На первый взгляд лицо мистера Льюка казалось застывшим, и, если присмотреться, оказывалось, что он очень прямо и неподвижно держит голову, а волосы у него прямые, гладкие, словно нарисованные густой и клейкой желтой краской.
Серо-зеленые глаза юриста, почти всегда прикрытые холодными веками, казались необычно маленькими, как будто бы далекими, но странные огоньки метались в них, точно крохотные зеленые мошки. И чем больше смотрел мистер Понд в эти полузакрытые и все же неспокойные глаза, тем меньше они нравились ему. Снова подумал он о заговоре против Гэхегена, но не о заговоре Джоан и Артемис. Наконец он резко прервал молчание.