Парадоксы
Шрифт:
хватало, а он успел сделать львиную часть черновой работы.
Марина старалась почаще проходить между стеллажами именно там, где
был в тот момент Павел. А тот первое время чувствовал и вел себя чурбан
чурбаном. Казалось, что его ничто не цепляет. Но все же гормоны играли в
молодых телах, чувства буйствовали, и однажды девушка просто не смогла
протиснуться мимо Паши. И причиной этому был не только размер ее налитой
соком жизни груди. Мешало что-то еще.
Тягучие,
наконец, словно электрической дугой нечто замкнуло между ними. Вечерние
занятия к тому времени уже закончились, и однажды они вместе немного
подзадержались.
Оказалось, достаточно слабого случайного касания, чтобы нашу
библиотечную мышку захватило и завертело неведомое ранее ощущение скорой
развязки. Старенький рабочий стол казался мягким, уютным и теплым.
Мариночка упала на спинку и увлекла за собой Павлика. Оба они оказались
неопытными, трепетными и даже если бы ничего тогда не произошло, им все
равно было бы хорошо вместе.
Не было ни испуга, ни боли - ведь в нее ворвался раскаленным
метеоритом ее желанный и любимый человек.
Мариночке было просто хорошо и не хотелось ни о чем думать.
А теперь у них двое детей-школьников. Мальчик и девочка.
*
Ф Е В Р А Л Ь
Я возвращалась домой поездом через Москву после студенческих каникул
вместе с папой и старшим братом. Четвертым в нашем купе был веселый
голубоглазый великан Коля, который почему-то представился моряком. Хотя,
на мой взгляд, к морю он был не ближе, чем к балету.
В дневное время мы с удовольствием дружно перекидывались в картишки
и болтали ни о чем. Разговаривали в основном Коля с отцом, а я молчала и
думала о своем.
В нашей семье никто никогда не курил, и было классно, что Николая
тоже не тянуло прочь из купе - отравиться. Мы иногда выходили с ним вместе
на коротких остановках. Или тесно стояли у вагонного окна, любуясь бешено
проносящейся мимо нас Россией.
Ближе к вечеру после вечернего туалета, когда очередь уже
рассосалась, мы как-то само собой задержались в конце вагона подольше.
Коленька вел себя вполне прилично. Даже почитал мне свои, весьма неплохие
стихи. Слегка приобнял, поводил губами по моей руке и по шейке. Меня
тронуло, что с поцелуями не приставал, а гладил меня ровно столько,
сколько хотелось самой. Между нами начало искрить. Вначале - понемногу, а
потом все сильней и сильней.
Но тут пошел умываться мой папахен. Он-то нас и спугнул. Смущенные,
отправились мы укладываться бабашеньки. Да, кстати, обе наши полки были
нижними.
угомонившись, постепенно начали засыпать. Захрапели и "мои" на верхних
полках.
Приоконный столик в купе, оказывается, - замечательное изобретение.
Мой бдительный папа так ничего и не заметил, а Коля времени зря не терял.
Всю эту сладкую ночь я как бы прожила наедине с его нежными и сильными
руками. Внешне мы лежали довольно смирно под своими одеялами, и, мне
казалось, со второй полки ровным счетом ничего не было видно.
Вначале Коленька завладел моею рукой, утянул ее к себе, процеловав
буквально до сухожилий. И языком ее обвивал, и вообще, чуть было не
обглодал. Так сильно ему хотелось.
Наш поезд дернулся, он выпустил мою замученную руку и дал нам
немного передохнуть. А потом его сильные тонкие пальцы пустились в
путешествие по моему вполне созревшему ржаному полю. И как же это было
томительно-сладко. Он прикасался столь трепетно, столь деликатно, словно
боялся обидеть мои раскаленные бугорки своим неловким прикосновением.
И этой заботой, осторожностью и с трудом сдерживаемым накалом он
распалял меня еще больше. Как сказал бы мой милый морячок: концы мы
отдавали вместе. И, по-моему, - не один раз за ту ночь. Я уж - точно.
*
М А Р Т
Сашок успел отучиться один семестр в "железке", как однажды
познакомился с длинноногой миловидной женщиной - проводником с поезда
дальнего следования.
Их роман томительно тянулся всю зиму и начало весны. Светочка его
мурыжила, как хотела. Возвращаясь из очередной поездки, благосклонно
принимала скромные студенческие подарки, разнообразные вкуснюшки и
сладости. Но дальше ни-ни. Отношения их не продвигались ни на йоту, хотя
Светик была тайной сластеной во всех разнообразных отношениях.
Но однажды, накануне 8 Марта, Саше был дан знак и сказано, когда
поезд прибывает в депо, в какой вагон, и к какому часу нужно прибыть и
ему.
Летел он туда как на крыльях. Но Сашеньку заперли в спальном вагоне.
И только во втором часу ночи, переделав все свои дела, женщина с лукавой
улыбкой легко тронула его за плечо.
Паренек будто спал и просыпаться не торопился, наблюдая сквозь
ресницы за действиями милой своей мучительницы. А та, неторопливо снимала
с него одежду, невзначай ласково поглаживая его мускулистые ноги и крепкий
живот.
Потом улеглась рядом и, набросив одну ножку сверху, долго-долго