Параллельная вселенная Пеони Прайс
Шрифт:
Энн смотрит с укоризной.
– Понимаешь, для этой рекламы нужна очаровательная улыбка, блестящие волосы, подтянутая попа и… ноги.
– Ноги? – удивляется она. – У тебя две. А сколько надо?
Ей не понять!
В отличие от меня ей досталось от родителей лучшее: миндалевидные зеленые глаза от папы, темно-каштановые волосы от мамы и недюжинный интеллект от них обоих. Я же похожа на некрасивую злобную сестру, прямо как в сказке про Золушку.
В детстве каждая девочка, смотря диснеевские мультики, представляет себя прекрасной
Только жизнь не диснеевская сказка…
Ты разложишься быстрее, чем одноразовый стаканчик…
Не все девочки могут похвастаться кудрями и ресницами. Вот и я не могу, хотя в детстве никогда не мечтала быть отрицательным героем. Мои волосы, лоб, глаза, губы нельзя описать иначе, чем посредственные. Считается, что истинное горе – это уродство, но нет, быть призраком, тенью среднестатистического – вот что ужасно. Ты есть – хорошо, тебя нет – тоже хорошо. Пожизненный человек-невидимка. Но стоит признать, что я не переживала из-за посредственной внешности. Не переживала, пока не соприкоснулась с миром шоу-бизнеса и рекламы, в котором тут же нашлись люди, нашедшие недостатки, о которых я не подозревала.
Сестра теряется на время, в чем-то сомневаясь, но все же спрашивает:
– Ты им скажешь?
– Кому и что я должна сказать?
Она подвигается ближе, челка падает ей на глаза, она возвращает ее на место наклоном головы. Глаза вспыхивают.
– Ты ведь не ходишь ни в какой колледж, – шепчет она заговорщицки. – Я знаю.
Я замираю со стаканом в руке.
Мы все понимаем – и давно, но предпочитаем не обсуждать. Оказывается, наличие шерлокоподобной сестры не всегда играет на руку.
– Не говори им, – шепчу я.
– Ребята из школы видели, что ты работаешь в кофейне…
– Поверь, о таком социальном дне я не мечтала и далеко не в восторге от этой дурацкой работы…
…К тому же теперь у меня нет и ее.
Она морщит нос, а после качает головой, словно отгоняет надоедливую муху.
– Да при чем здесь это? Родителям будет больно не потому, что ты работаешь в кофейне, а потому, что столько обманывала их. Им обязательно кто-нибудь расскажет, и лучше это будешь ты.
Я понимаю, что им будет больнее, если они узнают это от кого-то другого, но, каждый раз возвращаясь домой с желанием заговорить об этом, я встречаю теплую улыбку и усталый взгляд и не решаюсь признаться. Язык немеет, становится свинцовым, прижимается к нёбу, сердце скачет галопом, руки трясутся, ладони потеют, и я, сглатывая эту новость, снова и снова молчу.
– Ты слишком мала, чтобы давать мне советы, – отмечаю я.
Старшинство – мой единственный козырь в беседах с сестрой, но срабатывает он нечасто.
– Ты не настолько стара, чтобы говорить мне такое, – парирует она, ничуть не растерявшись.
– Туше, –
– «Планета Красной камелии» Ричарда Бэрлоу, – объявляет она, поднимая книгу так, чтобы я увидела черную обложку с красным цветком.
– О чем она?
На лице Энн появляется улыбка. Я знаю, что это значит: сейчас она сядет на любимого конька под названием «Книги Ричарда Бэрлоу».
– Эта история о девушке Скарлетт, которая живет на планете страшных существ – камелоидов. Люди для них рабы, и Скарлетт тоже. У нее нет никого, кто поддерживает ее. Но потом она сбегает из дома и отправляется в путешествие за красной камелией и находит любовь…
– Надо же, читать об этом так же скучно, как ты рассказываешь? – Я выпиваю воды, в животе все сворачивается от запаха лазаньи.
– Вообще-то, это международный бестселлер, переведенный более чем на пятьдесят языков.
– Почему же?
– Потому что отлично написано.
– Или потому, что в этом мире можно бесконечно смотреть на три вещи: огонь, воду и несчастье других.
– Ничего ты не понимаешь, – выдыхает она.
– Может, и так, но, знаешь, мне и без выдуманных проблем хватает забот.
– Ты не осознаешь своего счастья.
– Понять бы какого.
– Посмотри вокруг… – поддается она вспышке бессильной досады, вскидывая руки, – тут столько всего, за что можно благодарить.
В детстве сестра обожала играть в семью с куклами, она укладывала их спать, мыла, одевала, кормила и учила так, словно они были живыми. С тех пор мало что изменилось: Энн ведет себя как курица-наседка, хотя ей всего четырнадцать.
– Да, например, за тебя, – усмехаюсь я и щиплю ее за щеку, а она картинно морщится и отодвигается.
Я встаю.
– Тебе тоже стоит прочитать…
– Ты же понимаешь, что в жизни все намного сложнее, чем в книгах…
– Роман планируют экранизировать, – как бы невзначай добавляет она.
Я сразу оживляюсь.
– Кто сыграет главную роль? Будет прослушивание?
– Кажется, Эль Фаннинг.
– Из «Малефисенты»? [13] Как по мне, роль моли – единственное, на что она сгодится.
13
«Малефисента» – американский фэнтезийный художественный фильм с Анджелиной Джоли и Эль Фаннинг в главных ролях.
– Ты просто завидуешь.
Естественно, Шерлок!
– Не завидую. Мне лишь грустно, что удача поворачивается лицом к ней, а не ко мне.
– Удача и к тебе поворачивается лицом.
– В этой дыре я вижу только ее задницу, – отвечаю я и иду к выходу.
– Пеони!
Я оборачиваюсь.
– Так ты им расскажешь? – понизив голос, спрашивает она.
– Как?
– Просто берешь и открываешь рот. Там шевелится нечто под названием язык.
– Не сейчас… Сейчас не могу.