Параллельные
Шрифт:
Впрочем, всё было не так уж плохо. Отойдя от первого шока, я буквально за два дня отдраила дом, что в свою очередь потребовало от меня некоторой стойкости. Из всех удобств в доме имелись холодная вода, не очень бодрой струйкой текущая из ржавого крана, и древняя двухконфорочная плита, работающая от газового баллона. Я даже не подозревала, что такие ещё остались. Поэтому процесс добычи горячей воды каждый раз превращался в целое испытание, не говоря уже о том, чтобы помыться. Запретив себе пасовать перед трудностями, я сумела не только освоить алгоритм кипячения большой медной кастрюли, но и навести почти стерильную чистоту в своём
В плане личной гигиены я пока спасалась летним душем, который в погожие дни вполне прилично нагревался на солнце. В непогожие — бегала с вёдрами по направлению бани. Опять-таки предпочитая не думать о том, что будет осенью, а тем более зимой. К тому, чтобы растапливать баню, я была морально не готова.
По-хорошему, нужно было опустошить Нечаевскую карту, пустив средства на капитальный ремонт, но мне так и не хватило ни наглости, ни смелости.
А может быть, просто это всё было не так важно. После пережитого потребность в комфорте будто бы отошла на второй план. Я ведь сюда и приехала-то в поиске ответов на свои вопросы, главный из которых — куда мне двигаться? В городе эти мысли терзали меня каждую свободную минуту, здесь же, на краю света, предаваться унынию мне было некогда, нужно было… выживать.
Наконец-то зазвонил будильник, возвещая о наступлении нового рабочего дня. Тяжко вздохнув, я вылезла из-под одеяла и, сунув ноги в тапки, побрела на кухню кипятить воду.
***
К счастью, в отличие от моего забытого богом домика, местный ФАП мог похвастаться новеньким ремонтом. Небольшое одноэтажное строение было обшито сайдингом и имело пластиковые окна и двери, спасавшие внутренние помещения от любых погодных невзгод.
Специальность фельдшера я получила ещё в университете, просто потому, что… была такая возможность. Первая рабочая специальность, первые деньги, когда в особо тяжёлые и безденежные времена я брала смены на скорой. Даже потом, уйдя с головой в педиатрию, всё равно каждые пять лет подтверждала фельдшерскую квалификацию, даже когда особой нужды в этом не было. Учиться я любила, искренне веря в то, что лишних знаний не бывает. Кто бы мог подумать, что благодаря своему занудству и подлым инсинуациям со стороны судьбы, я переобуюсь столь кардинально.
Впрочем, местному населению было глубоко фиолетово, кто я там по диплому, ко мне шли со всем на свете — от простого насморка до глубоких ранений и отрезанных пальцев. Клянусь, когда на второй день моего пребывания здесь мне привели в дупель пьяного деда с замотанной грязной окровавленной тряпкой правой рукой, категорически отказывавшегося ехать в районную больницу, я почти поседела.
— Вам в больницу надо, — убеждала я деда, который по пьяни отрезал себе болгаркой часть пальца. — У вас серьёзная кровопотеря, нужно хирургическое вмешательство. Срочно!
— Дочка, — еле ворочая языком, покачал головой мужчина, — я и так в больнице…
— Это фельдшерский пункт!
— Ты доктор?
— Фельдшер!
— Вот и лечи.
Это был разговор глухого с немым. Я уже почти схватилась за телефон, чтобы позвонить в райцентр, когда мою руку перехватила Надежда Николаевна, старожил местного здравоохранения и моя патронажная сестра.
— Никуда он не поедет, а поедет, так помрёт ещё посреди дороги.
—
— Как что? — искренне удивилась она. — Руки есть? Шовный материал есть? Вот и работай.
— Меня посадят, — со всей убежденностью заверила я женщину. — Он помрёт от кровопотери, — ткнула я пальцем в деда, — а меня посадят.
— Пока ты тут разглагольствуешь, и правда помрёт. И посадят тебя за неоказание…
Возражений у меня не нашлось. Зато уже к концу этого дня стало понятно две вещи: 1) мой беспалый пациент будет жить и 2) всем глубоко наплевать, что мне предписывалось оказывать только доврачебную помощь.
Вот поэтому уже почти неделю, ощущая себя Айболитом, который сидел под деревом, я лечила всё и всех.
***
— У вас всегда такой наплыв пациентов? — спросила я после очередного изматывающего приёма — судя по всему, за неделю меня посетила едва ли не половина населения посёлка.
— Потерпи, — без особого сочувствия посоветовала Надежда Николаевна, — они же на тебя хотят посмотреть. Ещё пара недель, и любопытство сойдёт на нет. А через год, — тут меня немного передёрнуло, — и вовсе своей станешь. Ты думаешь, они сюда сопли свои лечить ходят или вдруг вспомнили про давление повышенное?
— Ну…
— Не ну, а на тебя, нового человека, идут посмотреть.
— Чего на меня смотреть-то? Две руки, две ноги. Обычная.
— А местным много не надо. У нас же тут что?
— Что?
— Раз-ме-рен-ность. Осенью туристический сезон окончательно схлынет — и совсем тоска станет. А так… Новый доктор.
— Фельдшер.
— Доктор. Это же вон какое событие!
Скептически фыркнула. Логика местных сложна для моего понимания.
— Слушайте, Надежда Николаевна, а с прежним-то фельдшером что случилось? Я так поняла, что она свой срок не доработала.
— А, — махнула рукой моя собеседница. — Катька хорошей женщиной была, работящей, да и дело своё знала. Но сынок у неё был катастрофа ходячая. Она ведь сюда приехала, дабы Женька своего от плохой компании отвадить. А он что? Правильно. Свинья везде грязь найдёт. Мы с ней в райцентр уехали, а он с заезжими загулял, притащил пьяную компанию к себе домой, ну они там и… набедокурили.
Я невольно подобралась в ожидании подробностей.
— Представляешь, что-то там курили, а по дурости угли уронили. Говорят, что всё подняли, но, видимо, нет. Пожар всем селом тушили, тут же как? Одна хата займётся огнём — считай, что все… Но, к счастью, дальше их дома огонь не пошёл. Да и бестолочи эти целы остались. Хотя, по-хорошему, выпороть бы их. Городские быстро домой укатили, а Катьке всё разгребать. Жильё же служебное было, за него ещё платить. Анатолич, конечно, чем смог, помог, дело замял. Но Катерину с отпрыском своим попросил уехать, чтоб этот паразит ещё чего не натворил.
— Жесть, — только и смогла заключить я.
— Ещё какая, — кивнула медсестра. — Ты поэтому на наших за излишнюю настороженность не серчай. Это тебя раньше встретили бы со всеми почестями, а сейчас так… опасаются.
— Да я…
— Не страшная, знаю. Но в «чужаках» какое-то время походишь. Говорю же, через год коситься перестанут.
И в очередной раз это «через год» кольнуло со страшной силой. Было в нём что-то пугающее. Планировала ли я быть здесь через год? Вряд ли, я не собиралась сбегать от цивилизации или уж тем более подаваться в отшельники, мне просто нужно время, чтобы… что?