Параллельный фарватер. Книга 1. Отклонение от курса
Шрифт:
«На этот раз ты убил её. Господи, ты убил её», – говорил он себе, не в силах встать с кровати. Он лежал, уверенный, что его жена мертва. Виктор проклинал себя, он даже представить боялся, что будет с ним и с детьми после того, как сюда приедут полицейские. С огромным трудом, превозмогая похмельный синдром, мужчина сел на кровати. Он попытался встать, но к горлу подступила тошнота. Тогда он медленно сполз с кровати и на четвереньках стал пробираться к распластавшейся на полу женщине.
Дети, увидев приближающегося отца, испуганно попятились от тела матери. Дочка начала громко рыдать, закрываясь от
– Пожалуйста, не делай ещё хуже. Ей и так очень больно. – Он тоже плакал, и эпизод этот отпечатался навсегда в душе Виктора. Он будет продолжать жить с этим очень долго и вряд ли когда-нибудь сможет заглушить в себе боль, причинённую этим зрелищем.
Глядя на сына, мужчина и сам, едва сдерживая слёзы, проговорил:
– Ну что ты, Лёша. Что ты, сынок… Я не причиню ей зла. И вам я никогда не сделаю ничего плохого. Я просто хочу разбудить маму (только бы она была жива).
Подобравшись ближе, он услышал её лёгкое посапывание, увидел, как поднимается и опускается грудь женщины. «Значит, жива». Немного приободрившись, Виктор подобрался к жене и обратился к сыну:
– Лёша, дай я осмотрю маму.
Ему было до безумия стыдно. Он видел, как его старший сын недоверчиво смотрел на него и медленно отодвинулся в сторону. Виктор приблизился к жене и посмотрел на её лицо. Оно было практически неузнаваемо. Огромная гематома полностью закрывала левый глаз, видимо, последствия точного удара правой. Нос сломан и смещён в сторону, под ним размазанная засохшая кровь. Губы женщины были разбиты, с нижней медленно вытекала струйка крови. Волосы Тамары были растрёпаны и частично налипли на лицо. Виктор не хотел осматривать её худое тело. Он и так догадывался, что там тоже полно побоев.
Изо рта избитой женщины послышался сдавленный хрип. Она приоткрыла правый глаз, и из него потекла слеза. Сказать она так ничего и не смогла, только что-то прохрипела.
«Что я наделал». Виктор заплакал и даже не стыдился своих слёз. Он в отвращении попятился от тела женщины, пока не упёрся спиной в кровать. Дети услышали всхлипы отца и молча смотрели на него. Мужчина сидел, закрыв лицо руками, и тихо плакал, жалея о случившемся и не в силах ничего поменять. Когда закончились слёзы, он продолжал сидеть, опустив голову и не поднимая взгляд.
Через какое-то время дети помогли подняться матери с пола и аккуратно уложили её в постель, бережно накрыв одеялом. Как во сне, Виктор слышал её отчаянные стоны. Каждое движение отдавалось ей болью. Дети не говорили ничего, просто любя помогали маме, не удостоив отца просьбой о помощи. Слов и не требовалось. Вчера Виктор дошёл до крайности, даже они это понимали.
Мужчина не знал, спит его жена или нет. Он нашёл в себе наконец силы и встал. Стараясь двигаться бесшумно, чтобы не пугать детей, лежащих рядом с матерью, он проследовал в кухню и открыл холодильник. Там он достал все свои запасы спиртного и, подойдя к раковине, принялся сливать туда содержимое бутылок. Он ни секунды не жалел о проделанном, он знал – с алкоголем покончено.
Пока он так стоял, в дверном проёме появилась его пятилетняя дочь. Она не плакала, просто молча
– Папочка, а у меня никогда не будет мужа. Я не хочу, чтобы он бил меня так, как ты бьёшь маму.
У мужчины от этих слов подкосились ноги. Опрокинув бутылку в раковину, он сел на пол и, изо всех сил сдерживая слёзы, закрыл лицо руками. Дрожа всем телом, он жестом позвал дочь. Она не подошла, а лишь с жалостью смотрела на него.
Услышав плач, из комнаты прибежал Лёша.
– Лиза, – обратился он к сестрёнке. – Пойдём к маме.
Она последовала за ним, ещё раз взглянув на отца перед уходом. Так продолжалось до самого вечера. Виктор не выходил из кухни, пытаясь унять дрожь и взять себя в руки, а дети не отходили от матери, которая до наступления темноты не вставала с кровати.
Каким-то чудом никто не узнал о произошедшем в их семье. Дети привыкли молчать о том, что происходит у них дома, а потому не проговорились и на этот раз. Сама Тамара, руководствуясь неизвестно чем, ни к кому не обратилась, кроме знакомого доктора, который помог ей вправить нос, не задавая лишних вопросов. От соседей скрыть побои, конечно, не удалось. Но в их доме о таких вещах принято молчать, не одни они такие.
После этого случая Виктор больше не прикасался к спиртному. Ему ужасно этого хотелось, особенно спустя пару месяцев, когда произошедшее стало понемногу забываться. Но как бы организм ни требовал, мужчина твёрдо решил противиться этому. Он курил, много ел и не мог найти себе места, но ни водки, ни любимого им самогона в его жизни больше не было. Позже стало немного легче. Через несколько месяцев с ним вновь заговорила жена. Ещё через какое-то время даже перестала бояться.
На то, чтобы наладить с супругой более-менее нормальные отношения, ушло около полугода. Порой она даже ему улыбалась, хотя прекрасно помнила всё, что он с ней сделал.
Время шло, Виктор даже начинал верить, что теперь в их жизни начнётся новый этап. Жажда выпить никуда не делась, но он научился её сдерживать ради своих детей. Вот только ничто не проходит бесследно, и спустя полтора года мирной жизни у него начались «срывы».
Они происходили, когда Виктор был совершенно трезв. В этом и была вся проблема. Он всё чаще приходил домой раздражительным, озлобленным и нервным. Ему всё тяжелее становилось держать себя в руках. Каждая мелочь в действиях окружающих могла в ту же секунду вывести его из себя. Иногда он просто не мог держать себя под контролем, становился агрессивным буквально в считаные мгновения. И, как это обычно бывает, больше всего агрессии было направлено в сторону жены, чаще всего находящейся рядом с ним.
Первый раз он взъелся на неё из-за элементарного вопроса о выданной зарплате, когда она просто спросила, сколько ему заплатили в этом месяце. Виктор ответил ей так резко и грубо, что жена, быстро отойдя в сторону, испугалась, не пьян ли он. Но он был абсолютно трезв в тот и последующие дни. Просто сам не заметил, как в нём стали происходить изменения, как он постепенно становился другим, совсем не таким, как прежде. Спиртное, будь то пиво, водка или коньяк, он больше не употреблял, но что-то внутри него стало из-за этого меняться. Вот только далеко не в лучшую сторону.