Параллельный мир

Васильев Николай Федорович

– Прошу Вас, графинюшка, спускайтесь в воду по этой лесенке, - пригласил Ромео одетую в невесомый сарафан Лизаньку. Но та лишь зарделась щеками и в воду не пошла.

– Прошу, Николенька, - позвал Ромео снова. Но и тот лишился отваги.

– Эх, - сказал Миша.
– Гот мит унс!

И, сбросив с себя кроссовки, майку и джинсы, нырнул с бортика в самое глубокое место (1,5 м), поразив всех своими плавками-шортами. Вынырнув, он понесся вдоль бассейна кролем, потом повернулся на спину и замахал руками как мельница, но вскоре уперся в торец, кувыркнулся, толкнулся ногами и поплыл на дворянское семейство

спокойным брассом. Подплыв близко, он встал ногами на дно, оказавшись по грудь выше уровня воды, и спросил:

– Тля кто я телать эта лохань?

Глава четвертая. Телесная любовь

Денежки граф уплатил двум проходимцам сполна, да еще и благодарность выразил глубокую. Правда, на Рому при этом не смотрел, а лишь на Мишу. Ну, Ромео такими эмоциями не проймешь, зато денежки реальные. Теперь и в Бендер-Бей можно смотаться - что он тотчас и сделал. Правда, на третий день подошел в универе к Мишке как побитый пес и сказал:

– Ботан, как ты оказался прав! Эти бабы такие шалавы! Гонору много, а страсти ноль, одна видимость. Зато деньги все с меня выгребли....

Миша посмотрел на него с прищуром и ничего не сказал. Тогда Рома спросил:

– А ты больше в "Мире" не был?

– Почему? Мне там нравится, каждый день хожу.

– А куда? Неужели к Ремизовым?

– Пуркуа па?

– Ты еще на какую-то работу у них подрядился?

– Типа того: учу графских детей плавать. Ну и еще кое-чего по мелочи.

– Но как ты с ними разговариваешь?

– Очень ломано, но по-русски. Они меня понимают. Но вообще-то спасибо тебе, удружил с моим персонажем на долгие времена в сознании семьи Ремизовых....

– А можно и мне туда с тобой?

– Не нужно, Рома. Но можешь стать для меня агентом дальнего обнаружения: пошарься в других локациях, авось откопаешь что-то интересное....

– У меня денежек нет, Миша....

– Ну, возьми у меня десять тыщ. Только после каждой ходки будешь делать отчет: был там-то, видел то-то....

Мелочь, которую Миша сейчас мастерил у графа, представляла собой полусферический зеркальный прожектор, подобный тому, что сделал когда-то Кулибин. Секрет его заключался в плотном наклеивании на полусферу мелких осколков зеркала: когда в фокус этого полизеркального прожектора ставили свечу, то луч света оказывался очень сильным и дальним. Миша поместил его в торцевой стенке бассейна ниже уровня воды, защитив от нее хорошо вцементированным оконным стеклом. Эффект от подсветки воды ночью был завораживающим: в итоге и Лизанька и Николенька часто купались именно в начале ночи. Ну, в июле ночи еще теплые....

Николенька плавать научился быстро и теперь выхвалялся перед сестрой, которая не могла преодолеть пугливость и плавала только по-собачьи и на мелководьи (один край бассейна был выше другого сантиметров на пятьдесят из-за естественного наклона склона, а зеркало воды горизонтально - вот наклон и получился). Зато она научилась лежать на воде и лежала в своих рубашках и панталончиках подолгу, глядя на немногочисленные пока звездочки. Миша иногда плавал рядом на спине (он лежать на воде толком не умел) и рассказывал Лизаньке о звездах и созвездиях. Попутно их слушала и Наташа, сидевшая на краю бассейна

в кресле в качестве стража.

– Вы такой умный, Майкл, - восхищалась чужеземцем Лиза.
– Мне кажется, среди русских молодых дворян таких нет.

– Ум, Элиза, это колова плюс попа, - говорил ей в ответ Ботан.
– Рюски дети мнега бегать по улица, абер в Англия ми мнега сидаун скамья и читать, читать.... Потом писать, отвечать на вопросы и снова читать. Вот почему в Англия мнега умный люди.

Проходя мимо Наташи после одного такого купания, Миша ощутил вдруг пожатие ее кисти, а чуть позже осознал, что держит в руке клочок бумажки. Ему давно отвели комнату в одном из флигелей, и он тщательно изображал, будто ночует в ней - хотя всегда просто выходил из игры. Но сейчас надо бы погодить.... В комнате он зажег свечу, поднес к ней записку и прочел: - Жди. Я приду.

– А кто это я?
– задумался он.
– Я то бишь Наташа? Или все-таки она действует по просьбе Лизы? Ну, подожду и свечу, пожалуй, погашу....

Через полчаса в дверь его комнаты постучали, и он очнулся от охватившей его уже дремоты. Миша встал, подошел к двери и отодвинул засов. Дверь приоткрылась и в щель проскользнула ловкая женская фигура.

– "Высоковата для Лизы, - решил Миша и спросил:

– Наташа?

– Тише,- шепнула девушка.
– Здесь у стен могут быть уши. Да, это я. Удивлен, Майкл?

– Чуть-чуть. Абер я рад.

– Не ври мне, Майкл. Ты был бы рад Лизе, в которую втрескался. Но извини, ты ей не пара. Она графская дочь и должна выйти за графа. И лучше не откупоренной. Понял меня, иноземец?

– Кажется, да, Наташа.

– Ты удивительно быстро стал понимать по-русски. Правда, умный парень. И очень видный собой.

– Видны?

– Бравый, красивый, желанный. Мало тебе комплиментов?

– Я тебе желанный?

– Да, да, да. Еще раз повторить?

– Я растерян.... Разве тебе можно стать откупорен?

– Я давно не девушка, Майкл. Моим миленком стал барич Сергей Алексеевич, Сереженька. Как я его любила! Да и он меня, вроде. Но взяли его на службу и меня не спросили. С тех пор ни встреч у нас не было, ни писем от него. Два года уж прошло....

– Он может вернуться....

– И что? Он ведь тоже графом будет и суждена ему другая графиня. А я была для него просто первой любовью, которая всегда у мужчин сменяется второй, потом третьей.... А у тебя, пожалуй, первой любви еще не было? Вижу, не было, одни влюбленности безответные. Потому я и пришла: тебе любовь женскую телесную подарить и сама вспомнить, что это такое, мужская любовь. Не прогонишь меня, Миша?

При упоминании своего истинного имени в Ботане ворохнулось какое-то неясное, но щемящее чувство, и он обнял, наконец, свою самоотверженную ночную гостью.

На следующий день Миша впервые слушал, но не слышал речи преподавателей. В его взбудораженном мозгу периодически звучал милый голос Наташи, на который мигом дыбилась плоть, колотилось сердце и подрагивали пальцы, еще хранящие восхитительные ощущения беспрепятственного петтинга всех сокровенных участков девичьего тела.... После занятий полный сладостных предчувствий, он надел шлем в чудесной кабинке, "вышел" поздним утром из "своего" флигеля и наткнулся на очень гневного графа.