Параmonoff in Pictures

Демина Нина

– Никаких имен! – прошипела сводня. – Что надо?

Судя по высокому градусу ее недовольства, чувствовала она себя вполне бодро.

– Откройте, Валерия Аркадьевна, разговор есть.

Валерия открыла, я прошмыгнула в прихожую, но была остановлена властною рукою.

– Что надо? – снова спросила старуха.

– Все тоже, жениха выбрать.

– Нет, вы вышли из моего доверия, звонил Виталий, сказал, что вы сбежали из ресторана, не объяснив ему причин, – отказала мне Валерия

– Хм, Виталий решил свалить вину на меня? – я была готова и к этому. – Конечно, сказать, что его спалила благоверная стыдно! А мне что, оставалось ждать, когда она начнет бить посуду?

– Его жена? – как-то хитро переспросила

сводня.

– Жена, не жена, может подруга бывшая, или настоящая, я не спрашивала, не до того было, – вывернулась я.

– Проходите, – смилостивилась старуха, и стала греметь замками, запирая дверь. Я прошла в уже знакомую мне гостиную. Хозяйка вернулась, села в свое любимое кресло, и внимательно посмотрела на меня. Как я пожалела о рассыпанном во вчерашней катастрофе бесстыдстве! Неожиданно молодые глаза Валерии Аркадьевны прощупывали меня насквозь, мне вспомнились старые военные картины, где вражеские прожекторы шарили по местности, отыскивая бесстрашных героев сопротивления. Чтобы сбить ее со следа, я стала разглядывать рюши на ее кокетливом розовом халатике, огромные помпоны на домашних туфлях, и пришла к выводу, что сводня принарядилась. К чему это она молодится, уж не нашла ли себе женишка? Как там, в пословице про кувшин… повадился кувшин по воду ходить, там ему и полным быть. Или нет, чем владею, то и имею. Ну и сводня… Я улыбнулась, и пропала вдруг моя неуверенность, я смело поглядела в глаза неприятеля.

– А теперь чем могу помочь? – спросила хитрюга. – Мы и в прошлый-то раз еле определились.

– А давайте снова каталог посмотрим, только в этот раз кавалеры, чур, с фотографиями! – предупредила я.

– Что, не понравился Виталий? – спросила она, как бы невзначай.

– Врать вам не хочу, не понравился, – врезала я правду-матку, – и не то чтобы его внешность, – заливалась я соловьем, – а его манеры, интеллект, я бы сказала… Даже хорошо, что его мадам нагрянула.

– Ну-с, начнем сначала, – сказала, открывая свой талмуд, удовлетворенная моею ложью сводня. – Итак, возраст, социальный статус, финансовое состояние, семейное положение, вредные привычки и сексуальные предпочтения.

– Поехали, – стартанула я. – Возраст – неважен, статус – только не из военнослужащих, а также политиков, лучше интеллигент, творческая личность, не звезда, но на подъеме. Финансы – при деньгах, не эконом. Семейное положение – желательно не женат, или в последней стадии развода. Не люблю скандалы, видите ли.

– А кто их любит, – понимающе вздохнула сводня, быстро записывая за мной. – Ну, и…

– Сексуальные предпочтения – главное, чтоб не маньяк.

Валерия Аркадьевна призадумалась, перевернула пару страничек альбома, и впала в транс… Не жадничала бы на компьютер, намного было бы быстрее, – подумала я, но сводня вдруг очнулась и произнесла:

– Есть такой!

– Фото, сестра, фото! – воскликнула я.

Валерия явно не поняла юмора, и взглянула на меня с подозрением.

– Шутка такая, – повинилась я, давая ей понять, что очень заинтересована новым кандидатом в женихи.

Старуха открыла альбом – с его страницы на меня глядел худой, седовласый мужчина, с пронизывающим взглядом и тонкими губами. Зек, ни дать, ни взять.

– Красавец, – откомментировала клиента Валерия. – Клинт Иствуд.

Я чуть было не упала со стула. Нда… Я явно недооценила сводню, а по отношению к противнику это может быть смертельным.

– Беру, – почти прошептала я, вынимая две тысячи.

– Четыре, – также шепотом сказала Валерия Аркадьевна. – Мои услуги дорожают в арифметической прогрессии. Если придете в следующий раз, по прейскуранту будет шесть тысяч.

Вот это постановка вопроса! Амортизация каталога вещь, оказывается, не дешевая, придется раскручивать главного на аванс.

Мы встретились в городском парке, Клинт Иствуд пришел с положенным

в таких случаях букетом цветов. Впрочем, положенным он считается только для мужчин возраста после пятидесяти, остальные запросто являются без цветов, или покупают их уже после знакомства и чаще всего у ресторанных цветочниц. Предпочитают вкладывать деньги в реальный объект, а не вслепую. Итак, герой, одетый по моде поэтов шестидесятых годов в синий блейзер и веселенькое кашне, пришел с цветами, что было приятно. Сейчас он меньше всего был похож на попавшего под амнистию, не было колючего взгляда, а тонкие губы подергивались рябью довольной улыбки. Претендент предложил мне пройтись по парку, и, положив ладонь на бостон его блейзера, я с интересом слушала его рассказ. Оказывается он поэт, да и с таким ФИО было бы мудрено стать прозаиком! Моего визави звали Сениным Сергеем Александровичем, что ко многому обязывало, хотя нехватка одной буквы давала небольшую скидку. Стихов его я не читала, в чем чистосердечно призналась, но покорно выслушала длинный список журналов и сборников, в которых были изданы вирши. После пары кругов по главной аллее парка, я уже начала сомневаться в том, что поэту нужна невеста, а не собеседник. Я заскучала, и даже сделала попытку подавить зевоту, вот тут и поступило предложение выпить чаю дома у корифея. Я согласилась.

Дома Сергей Александрович преобразился, во-первых заменил блейзер домашней курткой с атласным отложным воротником, во-вторых стал обращаться ко мне более фамильярно – его 'Аллуся' сначала вызвала во мне волну протеста, но я вовремя вспомнила зачем явилась в гости к стихотворцу, и приняла крещение с обаятельнейшей улыбкой. У поэта Сенина была шикарная квартира в историческом центре города, в доме, принадлежавшем еще советскому Союзу Писателей. В гостиной стояла антикварная мебель, и проживал невиданной красы элегантный рояль.

– С соавтором на досуге песенки пописываем, – сказал он, и назвал имя популярного композитора.

– Должно быть, платят хорошо, – сорвалось с моих губ.

Но Сенин принял эту фразу за обычное женское любопытство, вроде разведки о материальном достатке.

– Ах, это сущая ерунда, не приносит поэтического удовлетворения, и не вызывает творческого экстаза, – кокетничал он, картинно облокотясь на рояль, и проводя пальцами по лакированному боку, – так сказать, на потребу дня – бла, бла, бла, давай бабла – широкую публику ведь только это и интересует. И еще секс.

Произнося обычные вроде бы слова 'удовлетворение', 'экстаз', и 'секс', поэт Сенин устремлял на меня пылающий взор, и довольно двусмысленно оглаживал рояль. Почему я ждала чего-то подобного? Да потому что была уверена, что за вывеской тайного брачного агентства Валерии Аркадьевны процветает обычная меновая торговля: деньги – секс, а за лоском и утонченностью Сенина должен скрываться какой-то неприглядный грешок!

– Аллуся, я угощу тебя ликером, друзья привезли мне из Южной Африки, чудесный вкус!

Сергей Александрович перестал полировать рояль и, схватив мою ладонь, потянул меня в спальню. Сценарий сегодняшнего вечера стал напоминать многие другие, а ведь началось все с невинной прогулки по парку.

В спальне был полумрак, в открытое окно были видны огни соседнего корпуса. Здесь Сенин изменился снова, пропало кокетство, и лицо его стало похоже на фотографию из альбома сводни. Стихотворец задернул шторы, и стало совсем темно. Он открыл дверцу освещенного бара – хрустальные графинчики и граненые бутылки тотчас засияли, многократно отражаясь на зеркальных стенках. Я огляделась, на широкой, на вид вполне супружеской кровати лежал цветной бумажный пакет с поздравительной надписью 'С Новым Годом!'. Я пожалела, что не написано с каким, но была уверена – то, что находится там, используется не первый раз. Сенин заметил мой интерес, и, разливая золотистого цвета жидкость по рюмкам, сказал: